— Пап, а ты не думаешь, что за герцогом стоит Великий хан собственной персоной?

— Хм?

— Несколько веков назад набеги были куда более разорительными. Степняки не изменились, изменилась наша армия, прежде всего оружие. И изменились крепостные стены. Великий хан не дурак, он не может не понимать, что через пару веков стены станут выше, крепче, и, наконец, непреодолимы. И тогда степь охватит голод. Южный край ему не нужен, воины-кочевники не станут земледельцами, а вот империя целиком… сделать из кочевников особое ханское войско вполне реально.

— Как ты себе это представляешь? — усмехается папа.

Я внимательно смотрю ему в глаза. Усмешка какая-то невесёлая. Может быть, папа тоже не хочет меня волновать?

Пора прояснить кое-что:

— На южную границу пришла, как ты выразился, вся степь. Герцог Майрай собирался воспользоваться моментом и объявить независимость. Империя посыпалась бы как карточный домик. Чтобы умиротворить герцога, ты предложил брак с его дочерью.

— И?

Я барабаню ногтями по подлокотнику. Стоит ли выдавать некоторые знания? Сочувствую папе, но от недомолвок и ненужных тайн будет только хуже. Это же не мои маленькие похождения скрывать…

— Ради сохранения империи ты бы женился на ком угодно, пап. Коронация императрицы, в той части церемонии, где задействованы регалии, по сути ничем не отличается от ритуала принятия в род. Точнее, это и есть видоизменнённый ритуал удочерения. С точки зрения родовой магии, коронованная чужачка становится младшей родственницей. И получает ограниченную возможность пользоваться регалиями, как мы уже с лишним Безликим убедились.

— Кресси? — папа бледен, понял к чему я веду, но я продолжаю рассуждать вслух.

— Традиционно ты провёл первую брачную ночь в покоях императрицы, единственный раз, насколько я помню. И, зная тебя, могу сказать, что вы просто спали. Порознь. В той ситуации ты бы не стал отказываться от дочери герцога, чем он и воспользовался. Во время коронации она уже была в положении, да? И Олис может пользоваться регалиями очень ограниченно, как усыновлённый, ведь, находясь в утробе матери, он был точно таким же участником коронации, как она.

— Кресси…

— Его кровный отец Великий хан, так?

Ответное молчание красноречивей любых слов.

Глава 10

Чайник остыл, но я разливаю чай по чашкам, одну ставлю перед папой. Держусь, как ни в чём не бывало, как будто и не было моего скандального вопроса.

— Кресси…

— М-м-м?

Я смотрю на папу, и мне больно. Императорское великолепие меркнет, и выученное величие больше не может скрыть человеческую усталость. Кажется, будто даже светлые волосы поблёкли. Я протягиваю руку, хочу обнять и сказать, что разделю с ним всю тяжесть ответственности за империю, но миг слабости мимолётен, папа расправляет плечи, он снова сильный, уверенный в себе мужчина — император. Я опускаю ладонь на столешницу и притворяюсь, что ничего не заметила, ведь папе это не нужно. Точнее, очень нужно, но не сейчас, когда мы говорим о деле.

— Креси, я не могу подтвердить твоих предположений, но опровергнуть тоже не могу. В первую брачную ночь, следуя традициям, я до утра оставался в покоях императрицы, просидел у окна, глядя на звёзды и вспоминая… Когда императрица призналась, что в положении, я действительно не стал обвинять её в измене ради союза с герцогом. Я даже порадовался, что с родным ребёнком она не будет одинока. Я не стал допытываться, кто отец Олиса. Точнее, я принял объяснение императрицы, поверхностная проверка подтвердила, что отцом Олиса может быть мелкий аристократ-южанин, вхожий в дом герцога. Скажи, ты про Великого хана в Книге прочитала?

— Нет, только предполагаю. Книга предрекла гибель нашего рода, но при этом Олис благополучно короновался. Я зацепилась за это очевидное противоречие. Сперва я засомневалась в своих догадках, потому что регалии Олиса принимают, словно он нашей крови, но потом поняла, что такое возможно, если императрица во время коронации уже была в ожидании.

— Внешне Олис не похож на степняка.

— Не аргумент, — возражаю я. — В хрониках описан случай, как семьсот лет назад ненаследный принц вступил в повторный брак с вдовой, находящейся на приличном сроке. Ребёнок, не будучи наш по крови, получил фамильные черты.

— Ясно…

Изначально моя мечта — возродить былое могущество нашего рода, вернуть силу, слабеющую от поколения к поколению. Я годами скрупулезно работала в архиве, чтобы понять, в какой момент наследие, переданное нам богиней судьбы, начало таять и утекать как вода сквозь пальцы. Я изучала родословные других родов, в том числе и рода Шесс, пытаясь вывести закономерности и подобрать ключ. Именно ради своих изысканий я рискнула жизнью и открыла Книгу судьбы. Я искала ответ, а получила предвестие скорой гибели.