— Это не гримасы, а победная ухмылка. Сегодня, Малькольм, у меня прекрасное настроение. По этому случаю обойду тебя на тренировке, без скидки на твой почтенный возраст, — снисходительно сообщила я.

Кошель хохотнул. Самый необычный из приятелей Форсмота был немногим старше меня и явно получал удовольствие от нашей перепалки с Малым. После моих слов он приветственно поднял ладонь, здороваясь, но не забывая при этом цепко изучать каждое мое движение. Боюсь даже предположить, что показывает его анализ, да и какая разница. Мы же сейчас на одной стороне, так?

— Какой еще возраст? Я один из самых молодых офицеров!

— Да? Значит просто старо выглядишь? Отлично, тогда не рассыпешься на занятии.

— Я не против с тобой покувырка… потренироваться, детка, — хохотнул здоровяк, — Ты только скажи, когда будешь готова и я попрошу друзей удалиться. Не все девушки любят, когда их прилюдно унижают.

— Мальчики тоже не всегда в восторге, но для тебя, извращенца, я сделаю исключение. Пусть твои друзья посмотрят, как ты рухнешь от усталости после разминки. Забыл, как в прошлый раз я вас сделала? Ты едва дышал, бедняга.

Малой резко вдохнул воздух, чтобы ответить и даже закашлялся от возмущения.

— Хы-ых, хы-ых, ах, ты стерва!

— Она — благородная лэра, — напомнил ему Кошель.

— Да она язвит как строевой сержант! Не знаю, что Скала в ней нашел. Раньше у него был более разборчивый вкус на девчонок.

Я пренебрежительно присвистнула и выдвинула подбородок как Гектор, когда видел особенно слабое выполнение упражнения. Ненавижу это презрительное движение челюстью, зато и воспроизвести его могу досконально.

— Может быть он как настоящий профессионал видит во мне ученицу и думает о деле? Кстати, где мой наставник? Я хотела…

— Нет его. И не будет весь день, скорее всего. Его король вызвал ночью, с тех пор и не возвращался.

— Но как же… — изумленно протянула я, — у меня же завтра…

— Турнир? Да какая разница, — фыркнул Малой и толкнул створку двери с такой силой, что, распахиваясь, она хлопнула с грохотом, — все равно сольешься в первом туре. Ну, если прям горит, потренируемся сейчас с тобой.

Он повернулся спиной, чуть не перекрыв весь проем и не спеша отправился в зал, ступая подозрительно мягко при своем весе.

— Ты его не сделаешь, — мягко сказал Кошель. Сверкнув почти прозрачными глазами со странным фиолетовым оттенком. — Даже без созвездий, он раскатает тебя за пару секунд.

— Знаю, — ухмыльнулась я. — И драться с ним сегодня не собираюсь, просто посмотрю, как он бесится.

— А, — лысый моргнул. — Ключевое слово «сегодня»? Я же вижу, что ты настроена рано или поздно с ним сцепиться.

Надо с этим что-то делать. Нельзя позволить, чтобы у будущей герцогини считывали мысли словно у деревенской простушки. Я постаралась напустить в голос холодного равнодушия:

— Когда почувствую, что смогу. Просто пока рано.

В зале разминался Малой, что-то подчеркнуто грозно выкрикивая, а мы с Кошелем продолжали стоять у входа, с интересом меряя друг друга взглядами.

— Даже так? — он ухмыльнулся, сверкнув белоснежным рядом зубов. На переднем резце мелькнул небольшой скол, неожиданно сделавший улыбку опасной. — Пожалуй, моего друга ждет сюрприз. Ты веришь тому, что говоришь. Я буду болеть за тебя и надеяться, чтобы на турнире не сломали.

— Польщена. А ты не знаешь случайно, что там за приз? За что бьются и почему столько шума из-за простого ученического конкурса?

— Случайно знаю. Десять золотых официальной награды…

— Не густо…

— … и двести золотых монет лично от короля.

— Ракхотово семя!

Кошель вытаращил глаза и закашлялся. Я заботливо похлопала его по спине и тихо сказала:

— Да я сама ошалела. Очень тебя понимаю.

— Ты… не осознаешь. — неверяще произнес он, взмахнув по-девичьи длинными ресницами. — Вообще не знаешь смысла.

— Ты о чем?

— Эм. Кхм.

Я нахмурилась, убрала руку и отшагнула.

— Лэр Кошель или как там тебя… Мне кажется, ты хочешь что-то растолковать, но не делаешь этого. Я требую объяснений.

Для леди непозволительно сжимать зубы, но у меня были трудные дни, к тому же что взять с бастарда.

Ненавижу, когда от меня что-то скрывают Всю жизнь отец держал меня на расстоянии — это нельзя, то запрещено. Даже приятели из воинов замка часто замолкали при моем приближении, словно я жила за огромным стеклом и никак не могла прорваться сквозь него.