Мы как маленькие девочки, прячущиеся от родителей, включили воду и уселись на пол, облокотившись спиной об ванну.

Вэл достала из пачки длинную тонкую сигарету и щёлкнула зажигалкой.

— Черт! Вэл! — все что смогла сказать я, по щекам потекли слёзы бессилия.

— Да. Согласна. Черт он ещё тот! — прошипела сестра, жадно втягивая дым в легкие.

— Не ной только. Ясно! — рыкнула она, и одновременно с нежностью погладила мое колено.

Я утвердительно качнула головой, глотая слёзы.

— Что он сказал?

— Ничего… Я чувствую себя глупой, я совсем его не понимаю. Не понимаю, Вэл… Никаких решений Дармир не озвучил.

— Это хорошо. Значит, ещё думает. И мы тоже с тобой подумаем, — сделав глоток прямо из горла, размышляла она.

— Надо бежать. Одно я поняла, он ребёнка заберёт и никогда не отдаст, — мой голос вновь подался вибрацией.

— Я возьму Адама, и мы убежим, сегодня же!

— Не пори чушь. Это дом генерала, глупышка. Отсюда даже муха не сбежит, если он не разрешит. Тем более ты, на ноге браслет, Нина. Тебя поймают ровно через секунду, — она передала мне бутылку и замолчала.

Мой дикий порыв действительно был нелогичен и глуп, но сейчас всем существом управлял материнский инстинкт, и подавить его было непросто.

— Вэл… Я убегу.

— Что? — она взвела бровь и грустно ухмыльнулась.

— Да… Мы должны в короткие сроки выяснить как можно больше об охране дома, а потом я испорчу браслет и убегу.

— Ты совсем спятила? Он найдёт! И прихлопнет, своей огромной лапой! — возмутилась она, сжимая мое колено.

— Да… Вы спрячетесь. А я отвлеку их. Поймает, ты права. Но… Вы уже будете далеко.

— Исключено! Я не могу так тобой рисковать. Ты нужна ему.

— Вэл, мы не знаем, что с ним будет в их мире. Неизвестность убивает меня. А с тобой, я уверена, ребенок будет счастлив.

Сестра надолго замолчала и уставилась в невидимую точку перед собой. Я пила вино, не чувствуя вкуса, и вскоре жуткая тревога немного улеглась, позволяя дышать ровнее.

Вэл повернула шею и уставилась на меня в упор. Ее пухлые губы, ярко очерченные от природы, сложились в хитрую улыбку.

— Хорошо. Мы подумаем об этом. Но…

Она подняла руку и убрала с моего лица волнистую прядь. Я непонимающе сглотнула.

— Ты красивая, Нина. И он тебя хочет. Уверена его член ни на секунду не падает, когда ты, малышка, рядом, — ее, темно-зеленого цвета, глаза загорелись.

А я почувствовала, как щеки опалил румянец, то ли от вина, то ли от смущения.

— Что за бред. Ты напилась? С чего вдруг все решили, что он меня хочет? Да он молодой мужчина, хочет все, что движется!

Вэл хохотнула и запрокинула голову, вытягивая стройную шею.

— Ты совсем неискушенная. Не понимаешь насколько сильны женские чары. Ладно, давай так, пока мы разнюхиваем обстановку, ты ведёшь себя как ласковая киса, только резко не начинай, а то догадается.

Пар от горячей воды медленно заполнял комнату. Зеркало запотело и по нему каплями струилась вода.

— Детка, мы вляпались. Это факт. Очень серьезно влипли. Но, почему бы тебе хотя бы сегодня не снять стресс? Если будешь всю ночь убиваться, проснёшься подавленной и слабой. А на кону наш сладкий мальчик, на минуточку. Выпей ещё немного и иди спать.

Я запрокинула бутылку и подавилась. Красное вино забрызгало белую рубашку. Я грязно, очень грязно выругалась, а Вэл расхохоталась.

— Какая плохая девочка. То что нам сейчас и надо! — пощекотав меня, как котенка под подбородком, мурлыкнула она. — Переоденься и иди спать. Достаточно на сегодня. Дальнейшие размышления сейчас лишние.

Я устало кивнула и поднялась с пола.

*****

Вот же позор! По коридору почти неслась, по дороге натягивала короткую ночную сорочку на пятую точку. Как она это носит! Шёлк щекотал тело, заставляя соски топорщиться.

Ничего не поменялось. Бунтарка внутри моей сестры будет жить вечно. Она любит бросать вызов всему и всем. И ее одежда красноречиво об этом вещала. Босые ноги утопали в мягком ковре. Вино все же ударило в голову, расслабив мои почти лопнувшие от напряжения нервы. За что я всегда уважала Вэл, это за ее стойкость и веру в себя. Какие бы ужасы ни происходили вокруг, ее жизненная сила фонтаном из неё била. И этой силой она всегда делилась. Один лишь раз, сестра оступилась… Один лишь раз…

— Ай! — вскрикнула я, ударившись лбом обо что-то твёрдое.