Ермолаев не нуждался в деньгах, украденных у него Тимуром, не желал мести Горскому и совершенно точно не собирался воспитывать своего правнука… Единственное, о чем он мечтал, это вдребезги разрушить жизнь моей матери и мою.

Неадекватный, больной, агрессивный… Битый час он пересказывал мне свою жизнь под предлогом ожидания юриста. Смешно, но в каждом слове, пропитанном ненавистью, так и сквозили обвинения в мой адрес. Из-за меня погибла Кира, из-за меня Федор отказался от мамы и назло женился на дочери Ермолаева, а сейчас отбывал срок и, конечно, из-за меня Тимур пошел на предательство и отвернулся от собственной семьи.

Одно старик не учел, что вину свою за все это я давно сняла со своих плеч. Это были не мои ошибки и отвечать за них — не мне.

Ермолаева откровенно бесило мое молчание. Он ходил вокруг меня кругами, то и дело вплотную придвигая холодный металл пистолета к моей голове. Старик мог выстрелить давным-давно, но постоянно медлил: никак не мог насытиться моим страхом и болью, понимал, что убив меня быстро и без свидетелей, он не получит должного удовлетворения от своей мести.

И если в самом начале, я сожалела, что не взяла с собой телефон, то сейчас молила Бога, чтобы Лерой меня не нашел. Моя ошибка не имела права подвергать опасности других людей.

Выдохнула и уставилась вперед. За огромным лаковым столом Ермолаева располагалось окно. Небольшое, покрытое слоем многолетней грязи. Сквозь него все еще пробивался дневной свет, но рассмотреть что-то было практически невозможно. Окно украшали шторы из легкого и воздушного тюля когда-то белого цвета. Сейчас засаленные и с сероватым оттенком они придавали кабинету еще большей неустроенности и неряшливости. Через небольшую щель слегка приоткрытого окна в кабинет врывался холодный свежий воздух, напоминая, что за пределами этого мрачного и проклятого дома все еще течет жизнь, такая желанная для меня в эти минуты.

Такое странное чувство: видеть за окном мир и быть готовой в любое мгновение его лишиться навсегда.

За этими мыслями и постоянным ором старика не сразу уловила стук в дверь, постепенно превратившийся в разрушительные удары, и голос Тимура, проклинавшего старика. Сильнее сжала руками стул, на котором сидела последний час, мысленно умоляя Ермолаева не впускать внука. Я не хотела, чтобы он видел меня такой. Не хотела, чтобы Ермолаев завершил начатое на его глазах. Однако, дед рассудил иначе…

Время остановилось, когда прозвучал выстрел. Так громко, так неистово страшно. Успела зажмуриться и заметить, что было совершенно не больно. И только, когда услышала голос Ермолаева, поняла, что стрелял он не в меня.

Именно тогда и появился страх. Липкий, всепоглощающий, неотступный. В кого стрелял Ермолаев? И почему голос Тимура так не кстати затих?

Именно этот страх сковал все мое тело. Именно он заставил сердце стучать с такой силой и громкостью, которая перекрывала все остальные звуки. Этот страх не позволял мне открыть глаза, чтобы заглянуть в жуткую реальность.

— Чего ты добиваешься? — родной голос Тимура вернул меня к жизни. Мои опасения остались лишь мерзкими картинками запуганного воображения. Все хорошо. Правда надолго или нет все также зависело от ополоумевшего старика.

Страх, разлившийся по телу от выстрела, не спешил исчезать. Выстрелив раз, Ермолаев с легкостью мог нажать на курок и второй.

Резкий удар, толчок и мир в одно мгновение перевернулся. Открыла глаза и перед собой увидела широкую спину Тимура. Забыв о себе, он пытался спасти меня от собственного деда.

Все произошло слишком быстро! Настолько, что мозг лишь урывками успевал фиксировать события. В одно чертово мгновение Тимур изменил весь ход не только моей истории, но и планов Ермолаева.

Обхватив твердую, напряжённую спину Тимура, прижалась к ней щекой, явно ощущая неровный ритм его сердца и частое, прерывистое дыхание. Он был на грани, как и все мы в этом кабинете. На время забыв про угрозу, все также исходившую от деда, пыталась вложить в свои объятия всю любовь, нежность и благодарность.

— Я так люблю тебя, — тихо, почти невесомо прошептала в мужскую спину. Глупо, но я так боялась, что он услышит…

Немного приподняв голову, выглянула за плечо парня и ужаснулась. Ермолаев, который до этого момента сидел и пытался закурить, теперь стоял и двумя подрагивающими руками держал пистолет, направляя его на Тимура!

Сжав челюсть и просверливая черным, нечитаемым взглядом дыру во внуке, старик метался в своих желаниях: добраться до меня и не навредить Тимуру.

Но больше меня пугало другое.