— Я никогда не притворялся хорошим, — тихо прорычал он, — так что хватит вести себя так, словно ты лучше меня. Может, ты не так глубоко в этом, но ты тоже во тьме, со мной.

Мой дыхание вылетело с шумом, я оттолкнула его.

— Выметайся.

Он прошел в центр комнаты.

— Мои вещи в твоей стиральной машинке.

— Не моя проблема.

— Я не уйду без них.

Я выругалась и отвернулась от него.

— Тогда уйдешь, как только они постираются.

— И куда? Я все равно вернусь утром.

Я напряжённо развернулась.

— Зачем?

— Поиски убийцы, помнишь? Или твоя решимость уже угасла?

Я скрипнула зубами. Может, стоило сказать ему, что МП уже проверяло меня, и возможность, что сюда придут агенты, прогонит его. Но раскрытие этой информации было как дать ему оружие против меня.

— Ладно, — прорычала я. — Делай, что хочешь. Я пойду спать.

— Еда есть?

— На кухне. Угощайся, — я пошла в свою комнату. — Но больше ничего не трогай!

Я хлопнула дверью спальни и подавила желание достать нож.

Он сказал про тьму. Я не хотела понимать, но знала, что он имел в виду. Тьма… жестокость. Мы были людьми, которые жили с жестокостью и в жестокости. Вокруг нас и внутри нас.

Но что он имел в виду, когда спросил, почему я могла судить других, а он нет?

Воздух вылетел из моего носа. Я прошла к шкафу, вытащила с верхней полки чистую простыню, пушистый плед для холодных зимних ночей и запасную подушку. Я прошла по комнате и распахнула дверь.

Друид поднял голову. Он стоял перед моим холодильником, сжимал дверцу, изучая содержимое.

Я бросила охапку вещей на диван, пошла в свою комнату и хлопнула дверью во второй раз. Прислонившись к ней, я отклонила голову на дерево.

«Рикр? Ты не против посторожить ночью мою комнату?».

Его ответ был мгновенным:

Я буду защищать твое целомудрие до последнего вдоха, голубка.

Я скривилась и оттолкнулась от двери. Я переживала не за свое целомудрие.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

— Мы на самом деле это сделаем?

Юноша не ответил, расхаживал, хрустя гравием на асфальте.

Мы были в переулке за «логовом», как моя тетя звала место, где она раз в неделю занималась делами. Я не знала, было ли здание игорным домом или чем-то еще, но тут она и другие мифики занимались незаконными тайными делами — например, продавали племянниц жутким мужчинам по имени Аконит.

Она была там сейчас. Как и Аконит. Если бы я поднялась на чердак, я смогла бы снова их услышать, но мы с парнем были тут по одной причине. Мы не хотели, чтобы услышали нас.

Прислоняясь к стене в граффити я наблюдала, как он расхаживал. Может, пора спросить его имя? Но он тогда спросит мое. Имена были опасны.

— Ну? — сказала я.

— Я планирую его убить, — прорычал он, не прекращая беспокойные движения. — Я убью его. Но я не готов. У меня будет лишь один шанс, так что я должен быть уверен.

Его слова отражали мои опасения. Убить кого-то явно было не так и сложно. У меня был нож, а у Рут — сонная артерия. Но подойти к ней и ударить ножом по горлу было не так просто, как звучало. Если она поймет, что я задумала… если я промажу… если она выживет…

Я поежилась.

— У него чутье к угрозам, — буркнул юноша. — Как только я составлю план, он это заподозрит.

— Отравить еду? — предложила я.

— Он заметит. И он десятки лет практиковал митридатизм.

Я кивнула, зная метод защиты от яда путем принятия маленьких доз.

— Ты можешь устроить засаду?

— Вряд ли. Было бы так просто, я уже это сделал бы.

Тогда нужно было просто убежать. В такую ночь мы могли это сделать. Как только Рут и Аконит уйдут в логово, мы сможем побежать.

Но я это не предложила. Если моя тетя жива, я не смогу убежать, как бы далеко ни ушла. Я всегда буду оглядываться, бояться за себя. Я хотела избавиться от нее навеки, и парень то же самое ощущал насчет своего опекуна.

Он развернулся, прошел ко мне и остановился в паре футов от меня. Его капюшон скрывал лицо, тьма в переулке липла к нам обоим.