Скуврель восторженно зашипел:

— Приведи его ко мне, маленькая охотница, и я заплачу позором за позор. Мы сможем повеселиться, будем вместе учить его пресмыкаться.

«Сохраняй разум, Элли. Прошу».

— Но они любят фейри! — крикнул кто-то, и будто дамбу прорвало, вокруг послышались крики и шепот, толпа ожила.

Любители фейри! Как глупо звучало. Фейри были жестокими и опасными. Они могли сделкой лишить жизни, и они прибивали к дереву и воровали детей, но они хотя бы не притворялись при этом хорошими.

— Вы хуже! — закричала я в ответ. — Они злые. Но вы выбираете зло, когда могли выбрать добро. Разве это не хуже? Разве вы не хуже?

— Тебе нужно уйти, Элли, — сказал Олэн, склонившись над лошадью и схватив меня за воротник. — Пока мне не пришлось арестовать и тебя.

— Ты безумнее своего отца, — сказала я, выдерживая его яростный взгляд сквозь повязку, моя нижняя губа дрожала.

— Он заставил меня начать подозрения насчет твоей симпатии к фейри, — он толкнул меня так, что я упала с лошади в толпу. — Или мне придется повесить тебя с ними, — он повернулся к лошадям. — Ха!

Он снял мой плащ с голов ломовых лошадей и шлепнул их по шеям, повел их к своему дому на площади города. Толпа пропустила его, сапоги пинали меня со всех сторон, пока они шли мимо. Я осталась комком грязи и боли, мой лук был сломан, стрелы рассыпались, и только клетка осталась целой, защищенной моим сжавшимся телом.

Я с болью поднялась с земли, сжимая пострадавший живот, и смотрела, как они шли в центр Скандтона. Раздались крики. Поднялся дым. Они подожгли яркую телегу.

— Двор Смертных веселее, чем я думала, — сказала фейри в моей клетке. — Я думала, что вы все тупые, но смертные любят боль так же, как мы. Они пытают невинных так же легко. Думаю, они примут Леди Кубков, когда она придет во всем великолепии и сделает им предложение.

Я поежилась от ее слов, потому что она была права. О, она была права. И это разбивало мое сердце.

Может, не важно было, поймаю я сестру или нет. Может, Двор смертных заслуживал суда фейри. Может, я даже помогу им с этим.

Глава десятая

Матушка Чантер была неаккуратной хозяйкой, и я была благодарна за это, забрала зеркальце с камина и спрятала в плащ, а потом выскользнула наружу и убежала в лес.

Я нашла укромное место в роще ив и вытащила зеркальце, ладони дрожали.

— Так любишь себя? — сказала Лейтенант, сидя в клетке, жуя кусочек яблока, который я ей дала.

— Тихо, — прошипела я.

Я хотела доказать, что была безумна или нет? Я не знала, но сердце колотилось, как барабан, я подула на поверхность мутного серебряного зеркальца и вытерла рукавом.

Как только я подняла его, прикусив губу от напряжения, я увидела его лицо.

— Зеркальце в моей руке, кто на свете всех милее? — сказал он с ухмылкой.

— Скуврель? — прошептала я.

— Молодец. Угадала с первой попытки! — он подмигнул.

Я мрачно посмотрела на него и стала кричать шепотом:

— Мне плевать, как ты делаешь это. Мне плевать, что это за магия. Мне плевать, сошла ли я с ума, но мне есть, что тебе сказать!

— А у меня есть ухо, чтобы это услышать. Жаль, что одно, — его глаза пылали, пока он говорил, словно напоминали мне о его жертве. Если он думал, что это изменит мои намерения, он мог подумать еще раз!

— Ты женился на мне! Обманом!

Он рассмеялся.

— Это было не против твоей воли, Кошмарик. Ты произнесла слова.

— Потому что ты обманул меня!

— Я живу за счет лжи и обмана. Ты знала это обо мне, — его улыбка была слишком заразительной для того, на кого я злилась.

— Что заставило тебя это сделать?

— Ах, Кошмарик, ты смотрела на меня с таким желанием, что я не увидел иного выхода, как даровать тебе твое самое темное желание — меня.

Я покачала головой. Конечно, он так подумал. Ему казалось, что весь мир смотрел на него с желанием.

— И видишь, что вышло? — парировала я. — Я продала тебя, потому что не знала, что обладала тобой!

Он рассмеялся, глаза хитро блестели.

— И теперь ты знаешь. Что ты со мной сделаешь, Кошмарик?

Я хотела скрестить руки на груди, но держала зеркальце. Я решила упрямо выпятить подбородок.

— Не пытайся меня отвлечь. Говори, что тебе от этого? Ты знаешь, что я зачахну и умру лет через семьдесят. У меня нет чар или морока твоего народа. Нет повода жениться на мне.

— Ты уже должна знать, Кошмарик, что я ничего не даю просто так. Даже информацию. Если хочешь чего-то от меня, придется заключать сделку. Надеюсь, я не заберу что-нибудь важное у тебя, — его глаза блестели. Ему было весело?