– Ну, а что дальше?
– спросил я.

– А я не знаю. Посмотрим. Мы обнялись и уставились на телевизионный экран. Бактерия постепенно набухала, вытягивалась, ядро заколыхалось.

– Что это с ней?
– удивленно спросила Анна.

– Сейчас наступит митоз, - сказал я.

– Что это такое?

Я посмотрел на нее насмешливо.

– Знаешь, после твоего курса физики я займусь с тобой по биологии!

– Не рано ли!
– воскликнула она и рассмеялась. И вдруг она схватила меня за руку и зашептала: - Гляди, гляди, что творится на осциллографе!

По мере того как протекал процесс деления клетки, кривая на осциллографе начала резко меняться, стала четче, выпуклее, и в тот момент, когда ядро бактерии разделилось пополам, электронный зайчик ярко вспыхнул и взметнулся за пределы экрана, оставив после себя сияющий зеленый след. Деление клетки закончилось, и зеленая точка вернулась на прежнее место.

– Здорово!
– восхищенно прошептала Анна.
– Подождем еще, пока повторится митоз.

Мы терпеливо ждали, пока бактерия претерпела еще несколько делений, и всякий раз, когда ядро клетки раздваивалось, на осциллографе происходила странная пляска электронного луча...

В тот памятный вечер никто не мог сказать, что же происходило. Но про себя я решил, что вызубрю физику до последней точки. И во что бы то ни стало докопаюсь до объяснения странного явления. Самое поразительное явление жизни деление клетки каким-то образом сопровождалось всплеском напряжения на осциллографе, который измерял магнитные свойства живой материи... Тогда мне казалось, что, если найти разгадку этого явления, будет открыта великая тайна жизни, самая ее сокровенная сущность, над которой поколения ученых бесплодно ломают голову.

И вот сейчас, когда проделаны сотни опытов, когда исследован не только парамагнитный резонанс клетки на всех этапах ее жизни, когда исследована тончайшая химическая и физическая структура живой материи, когда все содержимое клетки - ядро, цитоплазма, митахондрии, оболочка проанализированы до мельчайших деталей, до последнего фермента, когда все составные вещества, входящие в живую клетку, выделены b чистом виде и для нас нет никаких структурных загадок химического строения живого вещества, проблема жизни стала еще более темной, туманной, неясной...

На лице Георгия Алексеевича Карпова появился налет усталости. В начале исследования он с таким энтузиазмом говорил, что все дело в структуре, в точном анализе. Сейчас все это мы знаем...

Я проходил по многочисленным группам нашей лаборатории и видел, как кропотливо и упорно трудились люди. Биохимики воссоздавали микроскопическое строение из тех же элементов, из которых оно состояло, когда было живым. После того как конструкция клетки заканчивалась, ее переносили в питательную среду, но жизнь не возрождалась...

Биофизики терзали кроликов и морских мышей, вставляли в их живые тела электроды и записывали на магнитную ленту электрические импульсы управления. Потом в сотый раз убеждались, что никаких электрических сигналов, так обильно сопровождавших процессы жизни, в искусственных клетках нет...

– Черт возьми!
– кричал Аркадий Савко, наш ведущий биолог.
– Мы же ничего искусственно не делаем! Мы же берем все готовое, природное. Мы все это складываем точно так, как в живой клетке. И какого черта она не живет! Вы можете мне объяснить такое хамство?

Синтез не получался. Что-то самое могучее и самое таинственное ускользало.

– Такое впечатление, будто виталисты правы, - как-то с горечью заявил профессор Карнов.
– Мало построить клетку. Нужно еще вдохнуть в нее жизнь. Что значит вдохнуть в нее жизнь?

После посещения Анны меня встретил Володя Кабанов, биолог из группы Савко, наш парторг.

– Ну как она, поправляется?

Я ничего не мог ответить, потому что сам ничего не знал. Воспоминание о том, что она мне говорила, заставляло больно сжиматься сердце.

– У нее плохое настроение, - сказал я.
– Очень плохое. Она не знает, в чем заключается ее болезнь. Ей упорно об этом не говорят. Мне тоже не сказали...

– Может быть, обратиться в больницу официально, через дирекцию?

– Пожалуй, это идея, В конце концов, может быть, попросим для нее каких-нибудь других врачей...

– Хорошо, - сказал Володя, - сегодня я поговорю с директором. А ты нос не вешай. При Анне ты должен быть бодрым и веселым, как никогда! Понял?

– Володя, что вы думаете о нашей работе? Такое впечатление, будто она зашла в тупик, - спросил я.