Как под лучами солнца испарялась влага, так и я старался быстрее забыть события вчерашнего дня. Изгнать из памяти образ хрупкой девушки, танцевавшей под дождем. Восторженный взгляд ее глубоких зеленых глаз, смотревших на меня сквозь призму страха. Ее губ со вкусом дождя, ее промокшего тела и ее нежный голос с легким славянским акцентом.

Вот и забыл, черт побери!

Приблизившись к машине, я непроизвольно сжал кулаки и выдохнул, усаживаясь на заднее сидение.

Нужно очистить свой разум от манящей Зои Рольдан! Девушкииз-

моих-снов…

Что я несу?! Она действительно меня меняет! Делает слабым, зависимым и безответственным. Нет! Не позволю!

Я вышел из автомобиля раньше, чем водитель его полностью остановил. Быстро прошагав мимо ранних посетителей небольшого кафе, я подметил, что угрюмое настроение не дает привычного наслаждения от запаха кофейных зерен и аромата свежей выпечки.

Сезар Бланко — тот самый друг, благодаря которому я и мог выплеснуть свой адреналин на взлетной полосе аэропорта, ждал меня за одним из здешних столиков. Я моментально узнал своего давнего товарища.

Его излюбленный консервативный и лаконичный английский стиль, исключавший спортивную одежду и яркие цвета, непременно выделял его из толпы как истинного джентльмена. Мы с ним одного возраста, но умеренные тона твидовой ткани в сочетании с неизменными белоснежными рубашками в любое время дня, добавляли ему несколько лет.

Сезар повернул в мою сторону голову с элегантно уложенными каштановыми волосами и, заметив меня, помахал рукой.

— Здравствуй, Себ! — он поднялся на ноги.

— Рад видеть тебя, дружище! — похлопал я его по спине, отвечая на дружеские объятия.

— Правда? — усмехнулся тот, когда мы расположились за столиком.

— Мне сложно в это поверить, оценивая уровень глубины складок у тебя на лбу.

— Не в тебе причина, Сезар! — устало отмахнулся я и заказал двойной эспрессо.

— Ого! — его темные глаза удивленно расширились. — Я что, правда так долго отсутствовал?

Я смотрел на парня, которого считал другом уже не один десяток лет. Настоящим другом. Ближе Виктора. Сезар знал обо мне больше, чем родные. Он единственный человек, которому я могу доверить свои истинные переживания. Моя вера в него непоколебима и оправдана бесчисленное количество раз.

Однако я не хотел рассказывать о Зое. Не хочу ее ни с кем делить. Пусть она будет хотя бы тайной, но зато только моей.

— Это все поиски, Сезар.

Друг сразу помрачнел.

— Безрезультатно?

— Наоборот.

Повисла пауза. Мы ждали, пока нас оставит официант.

— Уже двадцать лет, Себ. Может, стоит привыкнуть к этому? — осторожно предложил Сезар.

— Я привык. Давно уже, — сделав глоток горького кофе без сахара, я с упоением ощутил его вкус. — Но приближение этой встречи меня угнетает.

Хочу поскорее со всем этим покончить.

Напиток заглушил чувство горечи от заключительного аккорда вчерашнего вечера. И пусть только на мгновенье. Я не стремлюсь поглощать эспрессо литрами, пока уныние не стихнет, и не желаю оказаться на больничной койке с переизбытком кофеина. У меня нет на это времени.

— Давай рассказывай, как там Куба? — я переключил разговор.

— Обитель разврата, друг! — засмеялся тот. — И у меня отличные новости по нашему делу. Хочу посоветоваться с тобой, по поводу инноваций…

— Сезар, — чуть раздражаясь, остановил я его. — Мы с тобой в совместном бизнесе больше десятка лет. И то, что у нас он абсолютно успешен, — прямое опровержение стойких предрассудков о невозможности вести подобные дела с друзьями.

— Э-э, к чему ты ведешь? Что-то не пойму…

Я снова отпил кофе:

— К тому, что заведомо соглашаюсь на все твои идеи. У тебя есть мое одобрение на все, Сезар. Заочно.

Друг опешил. Его глаза изумленно расширились, а губы растянула счастливая улыбка:

— Вот это да! — протянул он. — Черт возьми, это лучшая бизнеспохвала в моей жизни. Спасибо! И хотя мои мысли находились очень далеко от работы, я преисполнился решимостью исправить это.

— Хватит лирики, Сезар. Давай, рассказывай уже про «обитель разврата»!

Его повествование прервал звонок моего мобильного. Я скосил взгляд на вибрирующий на столе телефон.

— Да, Виктор! — ответил я, взглядом извиняясь перед Сезаром.

Безжалостная петля ужаса с каждым произнесенным словом брата сильнее сдавливала мое горло, впуская страх в мой разум.