Шрифт:
– Ну, с Богом!
Я пытаюсь хотя бы глазами изобразить улыбку, внушающую доверие. Никакой реакции.
Придвинув операционный столик к кушетке, невролог ставит на него пробирки и необходимые стерильные инструменты.
– Что ж, давайте начнем, – она старается говорить как можно более отчетливо. – Нам нужно повернуть вас на бок, миссис Бреннер.
Она дает мне знак держать пациентку.
– Но мне нужно выйти! – голос пожилой женщины звучит удивительно требовательно.
Невролог вздыхает, сначала смотрит на меня, потом на госпожу Бреннер.
– Вам нужно в туалет?
– Да.
На лбу врача выступают капли пота. У меня тоже: чувствую, как начинает повышаться температура и в защитной одежде становится душно.
– По-большому или по-маленькому?
– Да.
Ладно, это займет больше времени. Конечно, мы могли бы списать просьбу пациентки на страх и растерянность. С другой стороны, возможно, в этом и кроется причина ее беспокойства. То и дело она пытается встать, ее нужно успокаивать правильными словами и с помощью мягкого давления убеждать лечь. Дотронувшись до ее руки, сквозь резиновую перчатку ощущаю жар, исходящий от ее лихорадящего тела.
Доктор просит меня принести судно. Для этого мне нужно выйти из так называемой зоны карантина и снова снять защитную одежду. Я обращаюсь к проходящей мимо сиделке, которая сразу же поднимает руки: «Извините, но у меня действительно нет времени!»
Я преграждаю ей путь и быстро объясняю, что мне нужно. Она неохотно останавливается, открывает ящик в шкафу напротив медицинского поста, вытаскивает судно и, пожелав удачи, передает его мне. А затем скрывается в палате.
Вновь облачившись в защитную одежду, я пытаюсь подставить судно госпоже Бреннер, с которой мы только что сняли подгузник для взрослых.
– Мне нужно в туалет, – говорит госпожа Бреннер, стуча по кушетке обеими ногами в попытке встать. Для ее состояния и возраста у нее поразительно много энергии.
– Это не поможет, – вздыхает невролог. – Нам нужен стул-туалет.
Понятно, кто будет его доставать. Я киваю и выхожу, в коридоре вновь снимаю защитную маску, халат и перчатки. Затем направляюсь к боковому входу, где находится помещение, используемое в качестве склада медицинских материалов.
– Как ты здесь оказался? – Майк стоит посреди коридора и смотрит на меня круглыми от удивления глазами.
– Тебе лучше не знать.
– Слушай, ну вот после этого и оставляй тебя на пять минут…
– Мне нужен стул-туалет.
Майк безмолвно поворачивается и провожает меня. Минутой позже я в третий раз надеваю защитную форму, а Майк толкает кресло, к раме которого прикреплено съемное судно, во второй кабинет, оставляет его рядом с кушеткой миссис Бреннер, блокирует колеса с помощью стояночного тормоза и вместе с неврологом переносит на него старушку. Пока мы ждем, когда старушка сделает свои дела, невролог говорит не умолкая.
«Я не знаю, как пройдет процедура, учитывая, настолько пациентка перевозбуждена. Но через полчаса у меня встреча с главврачом, до этого времени мне нужно взять пункцию. Хотя здесь речь идет только о том, чтобы исключить вероятность менингита, которого, на мой взгляд, у нее в любом случае нет. Я предполагаю у нее инфекцию мочевыводящих путей. На самом деле, может оказаться, что это не моя пациентка. Это задача урологов…»
Проходит пара минут, и в ведерке появляется крохотная лужица мочи. Вряд ли все это мероприятие того стоило. Но тем не менее мы кое-что поняли: когда миссис Бреннер сидит, она шевелится намного меньше. Это может быть нашим шансом. Мы снова поднимаем ее, с трудом надеваем на нее новый памперс и усаживаем на край кровати. За дверью слышится шум тяжелых сапог, сопровождаемый скрипом и грохотом каталки. Санитары привезли новых «бойцов».
– А теперь держи крепче! – говорит невролог. – Это важно.
Я кладу руки на плечи госпожи Бреннер и смотрю ей в глаза.
– Госпожа Бреннер, доктор сейчас сделает небольшую процедуру, – пытаюсь объяснить я. – И во время нее, пожалуйста, обнимите меня и держитесь за меня крепко. Хорошо?
Конец ознакомительного фрагмента.