Конечно, все эти меры предпринимались против сопротивления, хотя на деле большинство чиновников предпочитало оперировать абстрактными терминами «угроза», «дестабилизирующие элементы» и типа того. Дестабилизация действительно имела место быть: поначалу на некоторых планетах, оказавшихся ближе остальных к границе «внутренней зоны» прошли митинги. Люди боялись, что их бросят на произвол судьбы…

И вот — в ответ на «глас народа, вопиющий о защите», вступил в силу закон «О дополнительных мерах на планетах с повышенным уровнем неблагонадежности», который быстро получил в народе куда более емкое название «О консервации».

На планетах, где якобы обнаруживались организованные очаги сопротивления, вскрывались факты спонсирования мятежников и прочие антиправительственные действия, создавались «усиливающие» базы карателей. Содержание их полностью ложилось на жителей планеты, превратившись в «налог на неблагонадежность». Если же ситуация на планете требовала введения особого положения, вступал в силу пункт «о консервации»: планета полностью изолировалась от остального мира, прерывалось внешнее сообщение, поставки велись только через особо установленные зоны, вылет жителей с планеты становился невозможным до отмены особого положения.

— Да… что-то затевается. Что ты заешь о Виртаре и Кансу? — спросил вдруг Лек. Вилт даже не сразу сообразил, что речь идет о планетах, которые недавно подверглись «консервации».

— Почти ничего. На Виртаре шахты…

— Вот-вот! Что, не рассматривали ее как убежище, когда выбирали, куда податься? — протянул Лек. — А тут шахты… рабочие места. Хотя какая разница, есть они или нет, если о планетах после консервации мы практически ничего не знаем. Новый научный комплекс можно было бы обустроить на любой. И продолжить начатое в «РИАСе».

Да уж, вот и пойти, угадай, о чем думает собеседник в следующий момент. Должно быть, Лек прав: если ученых действительно вывезли с Солля, удобнее их разместить там, где действует информационная блокада. Вот только зачем глава Сопротивления рассказывает это Вилту? Или он рассуждает, а Стэр просто поблизости оказался?

— Хм, — сказала вечером Лия. — Вообще, она Леку скандалов не закатывает. Во всяком случае, прилюдно.

«А при тебе, значит, закатывает?», — мелькнула в голове непрошенная мысль. Ну, вот, не хватало еще превратиться в ревнивца и караулить жену у порога административного центра. Чтобы после работы — никуда, кроме дома.

«Дом… да уж!»

Лия выглядела уставшей и слегка раздраженной. Говорить про Лайзу она явно не хотела. После отлета Айна она с каждым днем волновалась все больше.

— Слышал про Солль? — спросила жена вдруг. Вилт вздохнул. В столовой госпиталя был установлен экран (по мнению Стэра — совершенно зря), так что во время перерывов он успевал увидеть последние новости.

— Налог на неблагонадежность, — проговорил он. Лия фыркнула.

Солль избежал консервации, но мармерская бойня стала поводом для введения дополнительного гарнизона. Дикторша в новостях воодушевленно заявила о том, что «После введения дополнительных войск мир, наконец, вернулся на прекрасный Солль!».

Вилт попытался представить, как жители планеты проклинают его имя (в новостях, разумеется, не забыли упомянуть о «зачинщиках» беспорядков), когда получают отчеты о списании налоговых сумм со своих счетов, и без того не особенно богатых.

— От себя бы кого-нибудь защитили, — со знакомым ожесточением, которое обычно демонстрировал ее брат, буркнула Лия.

Сообщение об организации дополнительной базы карателей на Солле сопровождалось сюжетом о мирных демонстрациях, прошедших на некоторых планетах «внутренней зоны». Камера плавала между людьми с разноцветными фонариками и транспарантами: «Император заботится о нас», «Да здравствует Императрица!», «Мы за безопасность!», «Сохраним мир во внешней зоне планет!», «Пока мы живем спокойной жизнью, вирус мятежа губит внешнюю зону!». У некоторых брали интервью. Вилт помнил, как одна женщина рассказывала, что ее троюродная сестра живет на Феофано вместе с мужем и пятью детьми, как от них стали приходить «тревожные сообщения», как люди не чувствовали себя в безопасности, пока не законсервировали колонию на Латире II. Какие сообщения? Что беспокоило людей? Никакой конкретики. Но женщина с облегчением говорила, что теперь, по крайней мере, спокойна за родню. Дети ведь, вы понимаете! Надо было давно уговорить их всех переселиться поближе к столице, но климат на Феофано… тамошние плавающие сады! Какой курорт мог бы быть, если бы речь не шла о «внешней зоне» и близости Латирской колонии… «Никогда, ни за что не покину «внутренней зоны». Вы понимаете, сопротивленцы нас ведь специально разделяют! Лишают свободы в Империи! Поглядите, к чему мы пришли!»

«Да, поглядите», — подумал тогда Вилт, хотя выводы диктор сделала совершенно противоположные его собственным.

— Мармер расселили, — проговорила Лия, глядя в пустоту. — Трехсоткилометровая зона вокруг объявлена закрытой…

— Что, в Долину Камней, наконец, официально не пускают людей? — хмыкнул Вилт. Вышло невесело, но на лице Лии появился призрак улыбки. Воспоминания — вот что поддерживало их реальность.

Потом они выключили свет и сидели на широком подоконнике в их игрушечной квартирке на ненастоящей планете, и смотрели на звезды. Вилт прижимал к себе жену и рассеянно гладил ее волосы.

— О чем думаешь? — спросила Лия.

— Мммм… да так. Пытаюсь представить, что бы ты делала, если бы я тоже куда-нибудь улетел, — пояснил Вилт.

— Куда-то собрался? — насторожилась жена. — Лек ничего не говорил!

— Никуда. Это всего лишь допущение, — Вилт поцеловал плечико Лии, предварительно приспустив с него рукав рубашки. Поинтересовался: — Так что? Волновалась бы, как волнуешься за Айна?

— С какой стати? — фыркнула Лия. — В твоем-то благоразумии я совершенно уверена. Вот Айн…