Совершенно невредимая, Мулан оглядела толпу. Ей глаза сияли, щёки раскраснелись от возбуждения и гордости за ловкость.

А затем она посмотрела на отца. Джоу ничего не сказал. Нужды не было. Всё было написано у него на лице. То, что она натворила и навлекла на свою голову, – это было слишком. Мулан огорчила его.

Улыбка мгновенно исчезла с её лица.

Мулан сидела позади Сиу и рассеянно расчёсывала длинные чёрные волосы сестрёнки. Сидевшая перед ней малышка задумалась о чём-то своём. Мулан молчание не смущало. Её собственные мысли галдели и кружили, словно перепуганные пичужки.

Перед глазами стояло разочарованное лицо отца. Это воспоминание затягивало её, словно кошмарный сон, от которого невозможно пробудиться, и она была вся как на иголках. Меньше всего на свете ей хотелось огорчить отца. Но ведь у неё не было выбора. Не было, повторяла она сама себе. Отец никак не мог погнаться за курицей, с его-то больной ногой. Пусть батюшка и был героем войны, но из-за ранения он не мог осилить и половину деревенской работы, которую желал бы переделать. Мулан просто хотела помочь.

Но каким-то образом всё повернулось совсем не так.

– Мулан?

Тихий голос Сиу оторвал Мулан от мрачных раздумий. Её рука замерла, и расчёска остановилась над волосами Сиу. Мулан ждала, что скажет сестра.

– Что случилось, когда ты упала с крыши? – спросила Сиу.

Мулан без лишних слов поняла, о чём спрашивала сестра. Падая, она ощутила нечто… странное. Будто осознание опережало время, а тело само знало, какие движения совершить, раньше, чем она успела собраться с мыслями. Но она не собиралась говорить об этом вслух – и уж точно не младшей сестрёнке.

– Я гналась за непослушной курицей, – сказала она и снова стала расчёсывать волосы Сиу.

Голова Сиу под щёткой недоверчиво качнулась.

– Нет, – не отступалась Сиу. – Когда ты сорвалась. В то мгновение ты была словно птица… – и тут младшая сестра осеклась.

Мулан нахмурилась, прозорливое замечание сестрёнки застало её врасплох. Сиу была права. Она и почувствовала себя птицей. Спикировав к балке и раскачиваясь на ней, она не испытывала страха. Она чувствовала себя живой. Такой полноты жизни она не ощущала никогда прежде. Она была словно птица, парящая в небе и играющая на ветру. И не неуклюжая курица, а величавая хищная птица.

Но как такое могло быть возможно? До этой минуты она гнала от себя даже мысль, что едва не расшиблась, если не разбилась насмерть. Но откуда бы ни взялось это чутьё внутри её, оно спасло её. Это было так неправдоподобно. Вот она и не могла выразить свои ощущения словами, ведь Сиу непременно всё это покажется неправдоподобным. Так что Мулан решила отвлечь её.

– Сиу, – сказала она, перестав расчёсывать волосы, – только не пугайся. Но по твоим волосам ползёт паук.

Сиу втянула голову в плечи и повернула к Мулан искажённое тревогой доверчивое лицо.

– Ты же знаешь, что я боюсь пауков, – сказала она, и её нижняя губа задрожала. Но затем глаза её сощурились. – Это очередная твоя шутка, да, Мулан?

Мулан попыталась сдержать улыбку.

– Не шевелись, – сказала она. – Не шевелись, и я раздавлю его… – Она осеклась, так как из комнаты у них под ногами донёсся гневный голос матушки.

– Ты потакаешь ей, – говорила Ли так громко, что её было слышно за дверью. Мулан и Сиу заворожённо слушали. Закрыв глаза, Мулан даже не дышала. Она представила себе, как отец с матерью готовятся отойти ко сну: мать прибирается, а отец расшнуровывает повязку на ноге. Обычно они укладывались неслышно, но не сегодня.

– Что за беда загнать кур, – отозвался Джоу.

Мулан слышала тихую и ровную поступь матери, когда та приблизилась к мужу.

– Ты же знаешь, я не о курах говорю, – продолжала она. – Я говорю о её… её неуёмном духе. Мы не должны поощрять в ней дерзость.

– Мулан ещё юна, – парировал Джоу. – Она только учится самоконтролю.

В своей комнатке наверху Мулан ощерилась. Она знала, что отец не имел в виду дурного, но можно подумать, он говорил о необъезженной кобылке, а не о собственной дочери. Она заёрзала, ей ужасно хотелось прекратить этот разговор, и в то же время было любопытно, к чему он приведёт. Долго ждать ей не пришлось.

– Ты подыскиваешь ей оправдания! – в голосе Ли прозвучала досада бессилия. – Ты забываешь, что Мулан – твоя дочь, а не сын. Дочь приносит честь семье своим замужеством.

– Любому мужчине посчастливится, коли он женится на Мулан, – сказал Джоу.

Слыша убеждённость в голосе отца, Мулан закусила губу. Хотелось бы ей быть той, кого он в ней видел. Может, гоняться за курами и вправду было немного неразумно. Может, ей следовало послушаться, когда отец велел ей перестать. Но неужели теперешние глупые оплошности могут встать на пути её счастливого будущего?