– Я всё поняла, Ярослав Сергеевич. – поспешно говорит Анастасия. – И передам при первой же возможности. Но, к сожалению, я не знаю, когда именно это произойдёт. Дело в том, что Генрих Альбертович вылетел в Соединённые Штаты для проведения операции по пересадке сердца. Операция прошла успешно, но он всё ещё не приходит в сознание. И сколько времени займёт восстановление, я не знаю.

– Благодарю за помощь следствию, Анастасия. И прошу, держите меня в курсе. 

– Да, конечно. 

Я кладу трубку и швыряю телефон на стол. Очередная пустышка этот Ротманд. Я чувствую это. Да только всё равно придётся ждать его звонка. Сколько ждать – неизвестно. А пока мне нужно пообщаться с горе-похитителями и свидетелями по делу о гибели Пелевиных. 

Вызываю первых в кабинет на допрос. Стою у окна, размеренно покачиваясь с мыска на пятку и обратно.

Фадеев приводит амбалов и прикрывает за собой дверь, и я поворачиваюсь.

– Вы? – Вскакивает второй, а Федя угрюмо смотрит на гипс на своей руке.

– Ага, я, – киваю им. – Давайте коротко и по существу. Кто, что, откуда, когда и зачем?

– Чё? Касаемо девки? – усмехается второй.

– Ага, – снова киваю ему.

– Ну значится так: на сайте с нелегальным заработком выбросили вакансию, – он звонко ржёт, но осекается, увидев мой хмурый взгляд. – Поймать эту девку и написать адрес, где она будет дожидаться заказчика. Дело плёвое, без мокрухи. И сто тыщ гринов забашлять обещали. Мы и поехали. Причём, там были нюансы.

– Нюансы?

– Да, было написано, что она в бега подастся и что дом загорится. Что времени будет впритык, но чётко, чтобы бесследно пропасть.

– Мне вообще показалось, что это подстава, – внезапно подаёт голос Федя.

– Поясни, – нетерпеливо бросаю я.

– Девка будто знала, что её будут поджидать. Она даже не сопротивлялась, пока ты, начальник, не появился. Потом уже концерт устроила. Отбрыкиваться начала. А до этого шла спокойно. Будто знала, что ей ничего не угрожает.

– Интересно... – потягиваю я. – Ничего не путаешь?

– Нет, она испуганная выскочила из калитки, но как мы её перехватили, то будто расслабилась.

Чёрт! Какой же я болван.

Я метеором мчусь домой, крикнув на бегу Фадееву, чтобы тот снова запер этих двух товарищей.

Распахиваю дверь, обыскиваю весь первый этаж, гараж и все закутки и щели. Её нигде нет. Как нет и любого намёка на её вещи. Чёртова девка запудрила мне мозги и сбежала!

Обозлённый, пышущий праведным гневом, наливаю стакан виски и жадно хлебаю. Один, второй, третий... Чувствую, как расслабляюсь. Мне всё равно, – как мантру повторяю я. Её проблемы. Теперь я точно знаю, что она виновата. По всем статьям. Была бы невиновна – не сбежала бы!

Поднимаюсь по ступенькам, раздеваясь на ходу. Алкоголь расползается по венам, заглушая горечь от очередной ошибки. Распахиваю дверь в спальню и замираю.

Посреди большой кровати, свернувшись клубочком, в моей футболке спит Рита. Одеяло сбилось в ноги, а футболка задралась, оголяя упругий зад в стрингах и круглый, словно ненастоящий, живот. На щеках девушки румянец, губы приоткрыты.

Глядя на неё, я чувствую, как член наливается свинцом. И мне плевать, что в её матке ютится чужой ребёнок. Я хочу её до дрожи. Так, что разум отключается полностью.

Сажусь рядом и провожу пальцем по ноге. К самому краю её трусиков. Глажу сквозь чёрную ткань чувствительное местечко, ощущая жар. Ныряю пальцем под плотную эластичную ткань и глажу горячие складки. Ощущаю влажность.

Хочу видеть! Сдвигаю трусики в сторону, раскрывая её лепестки. Среди них, блестящих от сока, распускается набухающий бутон с тугой блестящей бусиной, и я касаюсь его.

Девушка задерживает дыхание и трясётся под моими прикосновениями. Конечно, она проснулась. Не могла не проснуться, почувствовав желание.

И я ласкаю её уже без зазрения совести. Палец с лёгкостью скользит во влажное влагалище, и она выставляет попку, облегчая доступ. В мгновение ока я стягиваю штаны с боксёрами и заменяю палец членом, наполняя тугую плоть на всю длину.

Она молчит и не открывает глаз. Лишь её тонкие пальцы, сжимающие простыню, говорят мне о её чувствах. Она кусает губы, боясь показать, как ей нравится происходящее. Но об этом кричит её тело.

Смазка выделяется в таких объемах, что я слышу хлюпающие звуки от размеренных толчков.

Помогаю пальцами, лаская клитор. Чувствую, как сокращаются упругие стенки, и вот с её губ всё-таки срывается чувственный стон. От которого мне сносит крышу окончательно. И я ускоряюсь, высекая стоны из её груди. Чувствую, как плотно сжимается её влагалище вокруг моей плоти, и отчаянно впиваюсь пальцами в её бёдра, притягивая ближе к себе, изливаюсь внутрь неё, распадаясь на атомы под её страстные крики.

Я притягиваю её тело к себе и смыкаю кольцо рук, чувствую, как бьется её сердце – почти так же сильно, как моё собственное, и закрываю глаза.