Изабелла как-то слышала от матери, что у дона Алехандро был еще двоюродный брат. Но их родители плохо общались в молодости и еще до рождения детей разъехались по разным странам. Отец дона Алехандро приехал в Калифорнию, а отец дона Валентина – в Мексику. Дон Алехандро уже в сознательном возрасте пытался связаться со своим двоюродным братом, даже сумев найти его адрес в далеком городе, но тот не испытывал потребности в родственном общении, и через несколько лет и без того вялая переписка совсем прекратилась. А еще через несколько лет дон Алехандро узнал, что его двоюродный брат умер и у него осталось двое детей: мальчик Андрес и девочка София. Но их мать к тому времени уже вышла замуж за другого мужчину, и вроде бы они все были достаточно обеспечены, поэтому от предложения помощи дона Алехандро она отказалась и больше никак не проявлялась.

Таким образом, у дона Алехандро не осталось никого, кроме его такой далекой по крови, но близкой по духу сестры. Изабелла часто видела легкую улыбку на губах губернатора. Его сестра была прекрасной женой, матерью и хозяйкой и все, чем полнилась ее голова, являлось естественным порядком вещей, пытаться изменить который было бессмысленно.

Что же касалось встречи дона Диего и сеньоры Камелии, то она не узнала в молодом человеке своего воспитанника. Правда, у них почти не было времени на разговоры, потому что у дона Диего впереди уже маячила поездка в Мексику, которая, как всегда, требовала серьезной подготовки. И тем не менее Изабелла видела в глазах матери неподдельное ошеломление. Тот мальчик, которого она помнила, и юноша, вышедший ей навстречу тринадцать лет спустя, не укладывались в ее сознании в единый образ. И хотя они успели немного поговорить о минувших днях и общих воспоминаниях, Изабелла поняла, что ее мама так и не смогла принять происшедших в доне Диего перемен.

Девушка посмотрела на водную гладь и внезапно вздрогнула: Рикардо не преминул захватить на прогулку гитару и сейчас решил усладить слух своей музы очередной серенадой. Кери моментально порозовела от удовольствия и, в лучших традициях сложив на коленях руки, обратилась в слух. Правда, она, кажется, так и не поняла, что внезапный романтический порыв Линареса был призван хоть на пару минут спасти их небольшое общество от очередного витка повествования о бальном платье ее принцессы…

Изабелла снова скользнула взглядом по зеркальной поверхности. Это было другое озеро, но все же оно навеяло ей воспоминания о ее давнем странном сне. Девушка так и не смогла забыть ту чудесную мелодию и волшебный голос Зорро, который она услышала тогда в Граните.

Из каких глубин сознания она достала такую картину? Ведь, в отличие от серенад Рикардо, которые она слышала сквозь сон, ту песню никто не пел, а значит, это, в самом деле, ей приснилась. Выходит, она ее откуда-то помнила? Не могло же ее воображение самостоятельно придумать целую зарифмованную историю за несколько часов сна? В таком случае где она могла ее услышать? И почему во сне ее пел именно Зорро?

Девушка откинулась назад на согнутые в локтях руки и посмотрела на голубые кусочки неба, проглядывающие сквозь густую крону избранного ею дерева. Память услужливо подсунула картину их первой поездки в Гранит и всех последовавших за тем развлечений, которые казались ей такими глупыми и детскими. Изабелла думала тогда, что Зорро поддерживал их затеи исключительно в силу своего воспитания. Сейчас же она со всей ясностью понимала, что он в тот момент тоже отдыхал…

На шее и плечах вдруг стало горячо, словно загорелись впечатавшиеся в кожу его поцелуи. Так воспламеняются кажущиеся потухнувшими угли костра, от одного легкого дуновения обретающие новую силу. Изабелла передернулась и попыталась отвлечься, однако все это время обманчиво витавшие разрозненными образами мысли наконец дождались момента слабости и без предупреждения взяли штурмом сдавшее оборону сознание.

Как же многого они с Керолайн еще не понимали… Изабелла до сих пор не могла найти объяснение тем ощущениям, которые охватили ее в руках Зорро в последнюю ночь перед его отъездом. И хотя она помнила происходившее только короткими урывками, этого объема воспоминаний хватало, чтобы утопить ее в них с головой.

Это то, о чем тогда в исступлении шептала Фиона? И то, о чем девушкам при дворе было запрещено говорить? С ним так бывает всегда? Или только в тот момент? А мог ли он испытать рядом с ней что-то подобное? Если да, то желание Рикардо быстрее заполучить Керолайн в качестве жены приобретало дополнительные мотивы. Изабелла сжала тонкие пальцы. И мотивы эти очень сильные. Равно как и прячущиеся за ними ощущения.

По телу пробежала тянущая волна. Его руки способны были свести с ума, его дыхание у нее на коже пронизывало ее насквозь, его губы…

– Тебя сейчас водяной утащит, – раздалось над головой.

– Кери! – подпрыгнула Изабелла.

– Ты что это такая задумчивая? – прищурилась фрейлина.

– Просто, – попыталась принять как можно более раскрепощенный вид Изабелла, неотвратимо ощущая приближение допроса с пристрастием, – на воду смотрю.

– Еще ни разу твое "смотрение" не привело ни к чему хорошему, – начала повышать интонацию Керолайн, за версту учуяв попытку уйти от разговора. – А не далее как несколько месяцев назад эта привычка…

– Тут моя жизнь разделилась на "до" и "после", – поспешила пресечь надвигающийся ураган Изабелла, понимая, что в первую очередь в него неминуемо попадет Шарлотта, а за ней – и все оказавшиеся рядом.

– Ты о чем? – насторожилась Кери.

Изабелла собрала волю в кулак: лучше сразу столкнуть фрейлину с воинственной тропы.

– Полгода назад здесь мне сообщили о том, кем я являюсь.

У Керолайн виновато вытянулось лицо.

– Там еще утренний пирог с папайей остался, – промямлила она.