— Хватит! — внезапно оборвав смех, стукнул генерал по столу. — Законы, права человека… Это вы оставьте для митингов. Мы взрослые и можем обойтись без этой демагогии. Единственное, непререкаемое право, которое существует на земле, — это право силы. А сила — в этом вы уже убедились — у нас. Вы талантливый авиаконструктор, и вы нам нужны. Из этого исходят наши права, а ваши обязанности. Понятно?

— Не совсем. В вашем моральном кодексе есть один существенный недостаток, как бы сказать, просчёт. Вы можете прибегнуть к насилию физическому. И уже прибегли к нему. Но что касается насилия над моим, как вы говорите, талантом…

— О, неужели вы нас считаете столь наивными? Не просчёт, а именно самый точный расчёт руководил нами, когда мы прибегли к таким крайним мерам. Поставить человека в самые тяжёлые условия, убить в нём малейшую надежду на спасение — надеюсь, вы уже ознакомились с нашими порядками и имели возможность повидать крематорий, — а потом дать ему единственный маленький шанс на спасение.

Генерал с наслаждением садиста растягивал последнюю фразу, стараясь прочитать на лице собеседника, какое она произвела на него впечатление. Но Поль напряг все силы, чтобы не выдать ни своего отчаяния, ни своего бешенства.

— Какой же это шанс? — спросил он ровным голосом, таким ровным, что даже сам удивился своему спокойствию.

— Ха-ха-ха! Хотите, чтобы я так сразу и раскрыл свои. карты? А почему бы мне их не открыть. Ведь обо всём, что вы успели увидеть на нашем заводе, увидите в дальнейшем, и о том, что я скажу вам, вы не сможете рассказать никому, разве лишь господу богу на том свете! Ведь вы уже не Поль Шенье, вы номер две тысячи девятьсот сорок восемь, а отсюда даже мёртвые не попадают на поверхность.

— Итак, этот единственный шанс, о котором вы говорите, фактически равен нулю?

— Для всех, только не для вас и ещё нескольких таких, как вы. Если, конечно, вы умеете логично мыслить… Кстати, вы можете сесть и взять сигару. Хорошая сигара способствует логическому мышлению.

Генерал пододвинул коробку с сигарами ближе к Полю и сам поднёс ему зажигалку. Прикурив, Шенье жадно затянулся, и вдруг все вокруг закружилось.

— Долго не курили? — донёсся до него скрипучий голос. — О, это ничего! Сейчас пройдёт! — генерал говорил таким тоном, словно он и Шенье — давние знакомые, которые, встретились для обычного разговора.

Поль затянулся ещё раз, и в голове у него прояснилось. «Не выдать своего волнения, держать себя в руках, выслушать всё, что скажет эта старая гадина… Я им для чего-то нужен, и это надо использовать. Главное выиграть время и искать, искать, искать выхода!» — повторял про себя Поль Шенье.

— Вы могли бы получать сигары, — словно между прочим бросил генерал.

— Я вызван для того, чтобы услышать эту приятную новость? — насмешливо спросил Поль.

— Отчасти и для этого, мы можем кое в чём облегчить ваш режим. Если увидим, что вы человек разумный.

— Допустим, что я человек разумный…

— Тогда вы будете думать так: победа Германии — это единственное для меня спасение при условии, что я буду способствовать этой победе, ибо в случае поражения завод взлетит на воздух, а вместе с ним и я…

— А может быть, обойдёмся без психологических экскурсов, генерал, и вы прямо скажете, чего вы от меня хотите?

— Ладно, поговорим откровенно. Вы, вижу, человек дела. Так вот: нас не удовлетворяют прицельные приборы на наших бомбардировщиках. Мы собрали здесь несколько первоклассных инженеров. Нас не интересует их национальность, политические убеждения и всякие иные мелочи, которые так много значат на поверхности. От них, как и от вас, мы требуем одного: помочь нам решить некоторые технические трудности, вставшие перед нами в процессе работы над усовершенствованием приборов. Все необходимые чертежи, технические расчёты вы получите завтра у главного инженера. В вашем распоряжении библиотека, помощники, вы будете иметь свободный доступ во все цеха. Через месяц вы обязаны представить мне ваши предложения. Мы просмотрим, и если увидим, что вы стоите на правильном пути наши условия приобретают силу, мы гарантируем вам жизнь и выход на поверхность, после того как завод будет рассекречен, то есть после победы. В этом и заключается тот единственный шанс, о котором я говорил…

…Поль Шенье осторожно повернулся на узеньких нарах, стараясь не задеть соседа. Но Стах Лещинский не спал.

— Ну, и что ты решил? — спросил он шёпотом, вплотную приблизив губы к уху Поля.

— Я уже тебе сказал — разорвать в клочки чертежи и бросить их прямо в рожу главному инженеру.

— Глупости! — откликнулся Стах. — Ты обязан взять бумаги, которые тебе дадут. Наизусть выучить все технические расчёты и вообще всё то, что касается этих приборов.

— Чтобы рассказать об этом господу богу, как говорил генерал?

— Чтобы передать их на поверхность, если нам удастся тебя спасти.

— Мы все тешим себя несбыточными надеждами. После беседы с генералом я убедился в этом окончательно. Если б был хоть малейший шанс на побег, мне бы не доверили секретных чертежей.

— Но детали упаковывают и укладывают на транспортёр. Не может быть, чтобы их оставляли здесь, под землёй. Очевидно, ящики отправляют по железной дороге куда-то в другое место. Месяц, который тебе дан, надо использовать на то, чтобы найти способ, как с наименьшим риском для жизни… В упаковочном работают двое наших, Андре Сюзен и Вацлав Вашек. Я сегодня с ними посоветуюсь.