Для Писарро завоевание империи уже стало единственной надеждой оправдать жизнь, от которой он получал лишь удары и унижения, а будущее не предлагало другого выбора, кроме полной победы или самого черного поражения.

Старик вернется, чтобы победить или умереть, только вот он, Алонсо де Молина, научившийся ценить старого брюзгу и упрямца, не желает снова становиться свидетелем его несомненного провала.

Он услышал шум голосов в соседнем помещении, затем уверенные шаги, приближающиеся к толстой занавеске, и опустился на циновку как раз в момент, когда появился человек – приземистый, но с энергичным и надменным выражением лица, одетый в разноцветную тунику, сандалии из тонкой кожи; грудь пришедшего украшал отличительный знак «кураки» [6] .

Несколько секунд они молча рассматривали друг друга; на вновь прибывшего явно произвела впечатление внешность высоченного существа со светлыми глазами и густой бородой, хотя его, несомненно, предупредили, что она необычна.

– Я Чабча… – наконец произнес он, усаживаясь на каменную скамью и приваливаясь спиной к стене. – Чабча Пуси, курака Акомайо [7] , и меня прислали за тобой.

– И куда отвести?

Тот ответил не сразу, словно ему было нужно время, чтобы свыкнуться с тем, что странный человек говорит на его языке, да еще таким голосищем, который переполняет грохотом просторное помещение из темного отполированного камня.

– Чтобы отвести тебя в Куско, – все-таки ответил он. – Инка желает тебя видеть.

– Уаскар [8] ?

– Разве существует еще какой-то?

– Я слышал, что его брат также претендует на трон.

– Атауальпа [9] всего лишь его единокровный брат; незаконный сын без права наследования. Только снисходительность Уаскара помешала наказанию богов пасть на его нечестивую голову, однако терпению моего повелителя приходит конец.

– Ну, исходя из моих наблюдений, твоему повелителю надобно держать ухо востро, поскольку могущество его братца растет.

– Не думаю, что это твоего ума дело. Каково твое имя?

– Молина… Капитан Алонсо де Молина, уроженец Убеды.

Туземец снова какое-то время пытался привыкнуть к диковинному имени, которое только что услышал, и когда, по-видимому, твердо его запомнил, отчеканил в своей характерной бесстрастной манере:

– Так послушай меня, капитан Алонсо де Молина, уроженец Убеды… Не мне решать, являешься ли ты богом или простым смертным, прибывшим из очень далеких земель, однако кое-что тебе следует усвоить, если ты собираешься жить с нами в мире: верховная власть Инки не подлежит обсуждению, и тот, кто подвергает это сомнению, приговаривается к смерти.

– Так и ты послушай меня, Чабча Пуси, курака Акомайо… Я прибыл в твою страну, готовый признать власть ее правителя, кто бы он ни был, однако с того самого дня, когда я сошел в Тумбесе на берег, одни говорят мне об Уаскаре, а другие – об Атауальпе; одни хотят, чтобы я сопровождал их в Куско, а другие – в Кито; одни стремятся поклоняться мне как богу, а другие – забить камнями, словно пса… Как, по-твоему, я должен себя вести, если вы не показываете мне примера?

– Почему ты это сделал?

– Что именно?

– Остался в Тумбесе, когда твои товарищи вернулись в море.

Испанец долго смотрел на него, с наслаждением почесывая спутавшиеся усы – это действие, как он заметил, сбивало с толку безбородых туземцев, – и в конце концов лишь пожал плечами и покачал головой:

– Что и говорить, хороший вопрос, я и сам себе его частенько задаю… – заметил он. – Какого черта мне пришла в голову мысль остаться в незнакомой стране, когда все, что я люблю, находится далеко отсюда? – Он пожал плечами с непритворным безразличием. – Я пока не знаю точного ответа, но надеюсь его найти.

– Как ты выучился нашему языку?

– У тумбесских пленников, которых Бартоломе Руис встретил на дрейфовавшем плоту и привез на остров Эль Гальо. Языки мне всегда давались хорошо. В детстве я выучил латынь и греческий, в юности – португальский и итальянский, а уже в солдатах – немецкий и фламандский… – Он рассмеялся. – Впрочем, полагаю, что все это звучит для тебя, точно китайский…

Курака махнул рукой куда-то за его спину, в точку, где, по его предположениям, находился океан.

– Существует много стран за морем, откуда ты прибыл?

– Много, – ответил Алонсо де Молина. – Пожалуй, даже слишком, если судить по заварушкам, которые они устраивают… Разве у вас нет соседей, которые говорят на других языках?

– Есть, – подтвердил инка. – Но это всего лишь ауки, дикари без закона, порядка и бога, которые даже пожирают друг друга… – Несколько секунд он молчал, словно поглощенный какой-то мыслью, которая витала где-то далеко, слегка разгладил край своей туники (этот бессознательный жест он часто повторял) и внезапно, вероятно, приняв решение, чуть ли не прыжком вскочил с места: – Пора отправляться, – сказал он. – Путь неблизкий.