Я лениво пнула небольшой камень, максимально оттягивая момент, когда возьму пистолет, и спрятала руки в широкие карманы черной толстовки, которую одолжила у Аарона. Она на пару размеров больше, отлично сохраняет тепло и… пахнет тем, кого я до безумия люблю.

– Ты же что-то постоянно записываешь, так? – внезапно раздался вопрос со стороны рыжеволосого. Любопытный взгляд двух изумрудов направился в мою сторону, а небольшая челка – самая длинная часть волос приятного морковного оттенка – продолжила извиваться на ветру. Я коротко кивнула, и его уст мгновенно коснулась мимолетная улыбка. – Что бы ты там не писала… книгу, рассказ или просто моменты из нашей чертовой жизни… – Джеймс подавил глухой смешок, устремив взгляд в хмурое небо. – …я уверен… когда-нибудь эту историю узнают миллионы людей. Через десятки, сотни, а может быть и тысяч лет. Когда нам всем удастся спасти этот чертов мир от кровожадных тварей, тогда мы станем легендами… людьми, которые держались до конца… до победного. Которые мужественно сражались за собственную жизнь, отбиваясь от чокнутых зомби и корпорации зла. Знаешь, возможно, наша группа входит в десятку абсолютно таких же выживших групп по всему миру, ты можешь себе это представить?!

– Я предпочитаю думать, что по всему миру еще много выживших, – призналась я, съежившись от ледяного ветра.

– Я бы не был таким оптимистом, – Джеймс выразительно заиграл бровями. – Финч, я разочаровался в этом гребаном мире еще несколько лет назад, задолго до конца света. Большинство людей – жалкие офисные планктоны, которые не могли справиться даже с кулером для воды, а что касается спасения собственных и уж тем более чужих жизней…

Он громко выдохнул, продолжив разглядывать серые тучи.

– Нас никто не готовил к концу света, – констатировала я, поглядев на него со стороны. – Невозможно к этому подготовиться. Мы все жили обычной жизнью, по-своему выживали в мегаполисах, стремились к более комфортной жизни…

– Ага… без конца откладывали зарплату, экономили на еде, проходили мимо той одежды, которая нравится, покупая более дешевую. И все это время уверяли себя, что когда-то в будущем будет лучше. Только вот никто не знал, когда настанет это призрачное будущее. И вот оно настало, но теперь никому неважно сколько у тебя денег и какая на тебе одежда. Сейчас господствует лишь один закон по всему миру – закон джунглей, – рыжеволосый прочистил горло, горько усмехнулся и вновь затянулся сигаретой, небрежно стряхнув пепел. – Убей – или будешь убит, выживает лишь сильнейший. Гребаный конец света уже отсеял слабых… или объединил более слабых с сильными, которые в любой момент могут встать на их защиту.

Он направил невозмутимый взгляд в мою сторону, от привычных насмешек не осталось и следа. Джеймс раскрыл ладонь, протянул оружие и выразительно кивнул.

Я нервно сглотнула, рассматривая прочный корпус пистолета.

– Выбор за тобой, Финч. Кем ты хочешь стать: жертвой или одной из выживших?

Мам, я такая дура.

Я была чертовски не права. Я не должна была хлопать дверью перед твоим лицом и убегать из дома. Возможно, в таком случае мы бы не расстались с тобой на несколько месяцев и не жили в страшном ожидании завтрашнего дня…

Даже представлять не хочу, что ты пережила за эти пять месяцев без дочерей… какие мысли лезли тебе в голову, и как ты еще не бросилась на растерзание музам навстречу верной смерти.

Я такая дура…

Даже сейчас я лежу в вакуумном пространстве, окруженная стеклянными стенами, и разговариваю с самой собой. Точнее с тобой, но ты меня не слышишь. А как многое я бы хотела тебе сказать…

Например, насколько конец света перевернул мое видение мира, а гребаная санация Дианы изменила сознание. Я больше не боюсь ходячих трупов, которые бродят по несколько сотен на каждой улице. А знаешь… теперь я никого не боюсь.

Музы не причинят мне вреда, а напротив – могут послужить неплохим оружием, если научиться грамотно ими управлять. Для выживших людей я могу послужить отличным сообщником на вылазках, который точно не погибнет от рук зомби. А для корпорации зла… я не знаю, что они хотят, но меня вот уже несколько суток не покидает чувство, что они не навредят мне.

Возможно, я очередной эксперимент, вышедший из-под контроля.

Возможно, они вшили мне кучу датчиков, чтобы отслеживать каждый скачок пульса.

Возможно, у меня слишком бурная фантазия, и все что происходит вокруг меня – иллюзия.

А что, если я прямо сейчас лежу без сознания в этой стеклянной клетке, поэтому меня никто не видит?! Поэтому я для всех остальных словно прозрачное стекло?

Я опускаю ноги на пол, встречаясь с ледяной поверхностью кафеля. Бедро мгновенно дает о себе знать привычной ноющей болью. Камеры и свет тут же реагируют на движения: потухший свет во второй половине палаты мгновенно зажигается в ответ на раздающиеся поблизости звуки, а камеры с бесконечно мигающими красными точками тут же поворачивают головы в мою сторону.

Нет, я нахожусь в реальности.

Техника не может врать, ведь так?

– Ты очень красивая, – тихим голосом сообщила Кэти. Заправив выбивающуюся прядь мне за ухо, она продолжала расчесывать остальные волосы. – Но я все-таки не понимаю, зачем ты хочешь обрезать их? Они же такие… такие… идеальные… ну, почти.

– Спасибо, Кэти, – со смущенной улыбкой ответила я, подавив смешок. – Это своего рода ритуал. Длинные волосы – это, во-первых, не практично в наших условиях: в любой момент за них может ухватиться муза, да и их приходится постоянно завязывать то в хвост, то в пучок, а это меня чертовски раздражает… А, во-вторых, они ассоциируют меня с прежней Евой. Та Ева не умела защищаться, не умела убивать муз, не умела постоять за себя и своих близких. Она умела лишь убегать от опасности с трясущимися коленками, – мои брови угрюмо встречаются на переносице. – Я не хочу быть такой, понимаешь?