– Ты где была? – спросил Макс.

– У подруги.

– Я смотрю, ты без настроения.

– У меня уже давно нет настроения, – она провела ладонью по обожжённой щеке.

– Извини, – Макс взял её за плечи и поцеловал в волосы. – Ты как смотришь, на то чтобы вечером сходить в кино?

– Извини, у меня болит голова, – она рукой взялась за лоб. – Пойду выпью таблетку и прилягу. После того случай с кислотой Ольга стала какой-то нервной, капризной и раздражительной, могла сорваться по любому пустяку и расплакаться из-за мелочи. Несмотря на то, что жить с такой принцессой на горошине было не просто, Макс всё терпел.

Переодевшись в свежий спортивный костюм, Макс сварил кофе и с чашкой в руке зашёл в комнату, оборудованную под рабочий кабинет. Помимо компьютера, который стоял на столе у окна, здесь висел стеллаж с книгами, дисками, переносками, разными запчастями и другими принадлежностями, которыми пользуется компьютерщик. Усевшись в кресло, он включил компьютер и принялся за любимое дело. Пальцы застучали по клавиатуре.

Настал понедельник. На окраине города, приблизительно в ста метрах от микрорайона «Северный», возле пестрившего жёлтой, оранжевой и красной листвой леса на полянке метрах в двадцати напротив друг друга стояли два внедорожника, на которых приехали на встречу бизнесмен по прозвищу Монах и бывший криминальный авторитет, Ахмед. На улице стояла осенняя прохлада, чему способствовал разгулявшийся колючий ветер, будораживший кроны деревьев и заставлявший людей надевать верхнюю одежду.

Без пяти минут двенадцать из чёрного «Гелендвагена» вывалили трое мужчин славянской внешности. С передней пассажирской дверцы вышел Монах, – одетый в длинное, чёрное пальто, на голове шляпа, сшитая по американской моде тридцатых годов, а на ногах лакированные туфли, – он курил сигару. С задней двери появился Лом, – двухметровый детина, накачанный на анаболиках, с бритым черепом, и с чёрной повязкой на правом глазу, – он был в спортивной куртке и джинсах. А со стороны водителя вылез Батон, – на вид лет тридцать, одетый в кожаную куртку, ростом чуть выше среднего, с лицом, напоминавшим статую с острова Пасхи.

Одновременно со славянами «Кадиллак-Эсколайд» покинули Ахмед и парочка его телохранителей. На всех троих кавказцах были чёрные кашемировые пальто, и такого же цвета костюмы и туфли. Примерно с минуту они, молча, ощупывали друг друга взглядами.

Задняя дверца «Кадиллака» осталась открытой, и стоявший рядом кавказец поглядывал на лежащий, на сиденье автомат «Калашникова». Второй горец стоял, засунув руку за пазуху пальто. Все соблюдали молчание и находились в каком-то напряжении, которое казалось, повисло над всей поляной.

Монах бросил под ноги недокуренную сигару и, раздавив её туфлёй, окинул приехавших горцев оценивающим взглядом:

– Будьте наготове, похоже, нам приготовили сюрприз.

– Мы тоже с подарками, – ответил Батон, сжимая в руке за спиной автомат «УЗИ».

Лом стоял возле водительской дверцы, держа руку в боковом кармане спортивной куртки. «Замочу суки, только попробуйте рыпнуться!».

– Двенадцать, – сказал Монах, посмотрев на циферблат часов «Радо». Он поднял воротник пальто, сунул руки в карманы и, соблюдая пунктуальность, первым выдвинулся на встречу.

Ахмед потёр руки, на которых сверкали из белого золота кольца, инкрустированные бриллиантами, сплюнул в сторону и, захлестнув полы пальто, неторопливым шагом направился навстречу. Мужчины встретились посреди поляны, и у них завязался разговор. Остальные джентльмены в напряженном ожидании стояли возле своих автомобилей и внимательно следили за беседой своих шефов.

– Ты привёз? – спросил Монах, держа руки в карманах.

– Привёз, – ответил Ахмед и достав из внутреннего кармана конверт показал Монаху. – Убедился? – он убрал конверт обратно за пазуху.

– Надеюсь, ты не…

– Э-э, брат, – перебил его горец, – мамой клянусь, я даже не открывал его. А ты привез деньги? – в его карих глазах пылало любопытство, а в душе таилось коварство.

– Я всегда держу своё слово, – произнёс Монах твёрдым голосом.

– Но всё же я бы взглянул на денежки. Хотелось бы, так сказать, глаз порадовать, – он потёр ладони, при этом поигрывая хитрой улыбкой на лице.

Ахмед ни капельки не сожалел, что прочитал письмо, потому что не верил, будто Монах выложит за него миллион долларов.