Йоко, которая, как известно, никогда не ошибается, может и в данном случае оказаться права. Если призадуматься, то можно представить себе, как какой-то тип с маленькой коробочкой в руках приблизился к нашему загородному дому и, выбрав момент, когда никого не было поблизости, открыл коробочку и поставил ее под дверь. А под дверью есть щель! И вот обрадованные блохи, почуяв свободу, заскочили одна за другой в наш дом. Там они расплодились, благо никто не мешал, и набросились на нас с огромным аппетитом после долгого голодания, как только мы появились. Да, пожалуй, я припоминаю, что зуд начался уже вечером. Шон чесался за столом и получил за это выговор. Надо будет ему возместить за несправедливость: куплю ему полицейскую машинку с сиреной и униформированным водителем. Кстати, интересно было бы узнать, сколько блохи могут голодать… Человек может месяц воздерживаться от пищи. Блохи неизмеримо меньше, но уж неделю-то наверняка эти прожорливые малютки в состоянии протянуть без того, чтобы укусить царя природы или хотя бы кого-нибудь из его подданных. Значит, прилежный частный детектив мог бы выяснить, кто ошивался около нашего дома примерно неделю назад. Но как «они» узнали, что мы приедем? Ведь мы туда вроде и не собирались. Решение было принято спонтанно, и на все сборы ушло около двух часов.

Думай, Джон Леннон, думай! Вот я опять слышу…

…И ведь ты понимаешь, что тебе никогда не удастся схватить нас за руку!

Лучше и не старайся, все зря! А еще считает себя умником! Сдайся, Джон, ты все равно проиграешь…

Как бы не так! … Вспомнил: за неделю до того вдруг позвонил Джерри, но меня не было дома. Я как раз был у Ринго. Мы слушали музыку и курили травку в свое удовольствие. Он рассказывал всякие истории про свою голливудскую карьеру. Вот уж чему я не завидую! Но его там многое забавляло. Добродушный он парень, его трудно вывести из себя. Я так на стенки лез во время съемок, и еще больше во время перерывов между, которые длились заметно дольше!

«Камера, стоп! Джон, отдохни! Пауза!»

И так каждые полчаса (уж этот мне Пол! И сюда просочился!), даже иной раз чаще. Это была не работа, а сплошное издевательство! Я стал напиваться и нюхать кокс – вот до чего довел меня фильм. Или они надеялись, что я стану в перерывах петь и играть для этого сборища задарма? Для этой банды балбесов и болтунов? Фиг вам! Не на того напали! Я вам не Элвис! По-моему, я ни разу не дотронулся до благородного инструмента в этой зоне бессовестной траты драгоценного времени. Сколько песен я мог бы за это впустую растраченное время написать! …

Впрочем, я слушал Ринго и смеялся вместе с ним. Ведь каждому в этой жизни свое. Собственно, Ринго и был актером из нас четверых, да и клоуном. Хотя клоуном был и я, но я был злой, с фигой в кармане, а он был добрый, любимец сирот и вдов. Мы с Полом были композиторами, а Джордж больше играл на соло-гитаре. Это потом он уже развился и тоже стал сочинителем. А Ринго всегда был и остался хорошим парнем, которого слишком трудно вывести из себя, чтобы этим специально заниматься. Уж я-то знаю! Я в свое время испытывал его терпение достаточно долго и могу сказать… но я сейчас не о том.

Так вот, в то время как мы с Ринго приятно проводили время, в «Дакоте» раздался звонок, и Джерри осведомился у Фреда, можно ли со мной поговорить. Тот самый Джерри, самый высокий увалень среди прочих менее симпатичных ленивцев, которые и составляли двор короля Элвиса. Что ему надо было, он не сказал, по-моему, он обещал мне перезвонить. Я-то ему звонить не собирался – у нас маловато точек соприкосновения, особенно с тех пор, как наш королек безвременно погиб от пилюль и непомерной жратвы. Возможно, этот звонок ни с чем и не связан, но надо запомнить сам факт, что один из «них» пытался достать меня. А вскоре после этого – Ринго уже улетел в Голливуд – как-то около полудня, когда мы с Шоном собирались идти в бассейн, я заметил краем глаза недалеко от входа в «Дакоту» громилу в костюме Элвиса. Он, кажется, косился на нас сквозь свои глупые темные очки, позируя для каких-то идиотов, которые горазды фотографировать все подряд. Ну, мы сели и укатили – чего глазеть на дураков? Но в душе остался неприятный осадок. У меня было неуютное чувство, как будто двойник Элвиса меня подкарауливал. Конечно, я не думаю, что у него за пазухой был револьвер (не наш, а убийственный), но целью его маячения возле нашего дома могло быть просто желание вывести противника из себя, привести его в замешательство, запугать его – то есть меня! В «Дакоте» и в округе нет никого, кроме меня, кто бы мог тягаться с Элвисом в отношении славы, таланта и денег. Да, он кое-чего достиг, наш дылда с обворожительной улыбкой и неповторимым тембром голоса. Но и мы не лыком шиты. И уж во всяком случае я написал в сто раз больше песен – да еще каких! – чем он! Один «Герой» чего стоит! Хо-хо! Так просто (про 100) вы не справитесь с Джоном Ленноном!

Да, скорее всего, мама опять попала в точку: блошиное нашествие не было случайностью. Но их микроскопические блошиные укусы, по счастью, не имели последствий. Мы просто проскользнули в «Дакоту» с черного хода, все разделись донага перед входом в апартамент, побросали одежду (Шон, хотя и цеплялся за свою любимую кепку, но в конце концов поддался доводам рассудка: «Шон, ты ведь не хочешь и завтра так чесаться, ведь правда? Тогда сними кепку и брось ее вон туда! Молодец!») в пластиковый мешок и побежали в ванные комнаты. Мы смыли всех паразитов, вытерлись, выбросили полотенца и оделись во все чистое. Вот и вся история. Посмотрим, чего достигнет санэпидемстанция. Кто не слыхал, что порой как раз после приезда машины из санэпидемстанции дом наводняется тараканами или клопами или еще какими-нибудь гнусного вида насекомыми; увы, бабочек среди них не бывает. А было бы неплохо, если бы вдруг во всех комнатах затрепыхались бы бабочки! Вот только сачка у меня нету. Кстати, вот что надо будет купить для Шона: сачок.

Среднестатистический гражданин этой самой свободной в мире стране говорит в таких случаях: «О, «они» знают, что делают. Так уж значит положено». До чего меня это все бесит! Эти пакостные жульнические акции, всегда направленные против того, кто выделяется из толпы. «Они» назовут это все, пожалуй, шуткой, practical joke, а я утверждаю, что «они» начисто лишены чувства юмора, как и всех других чувств, кроме, наверное, обоняния. Потому что «они» всегда чуют доллары. Или фунты, или йены, или золото. Как натасканные собаки: «Ищи, где деньги! Давай-давай!» Я-то знаю. Я с этими господами сиживал за накрытыми столами, выуживал лангустов из винного соуса, запивая все самым что ни на есть дорогим игристым. Боже ж мой, что «они» там лопотали, постепенно наполняя свое чрево изысканными блюдами и винами и деликатесами для балбесов (рифмуется в именительном)! А их женки были еще похлеще! По мне, так я мог бы есть рыбу с картошкой всю жизнь и пить водку или джин. Не в жратве дело. Раз помню, как совершенно потерявшая естественный облик и возраст дама, жена одного из тех, кто всем заправляет, пыталась подсунуть мне свою нескладную прыщавую дщерь.

«У моей Бетси в жилах течет голубая кровь! И она так обожает “Битлз”! Джон, ты только посмотри на нее! Ты должен быть счастлив, что с тобой рядом…»

Она мне так надоела, что я смахнул стоявший передо мной фарфор, хрусталь и какое-то там столовое серебро на пол и предложил заняться этим прямо здесь, за столом, чтобы все могли полюбоваться. Как они от меня отскочили! И какое благородное негодование изобразилось на их физиономиях! Но начинающийся скандал Брайан замял в два счета (раз-два, ать-два, почти как у Элвиса!), потому что тогда мы котировались выше олигархов. Или по крайней мере так же высоко. Нас не смели тронуть. Мы были недосягаемы даже для чиновников госдепартамента, даже для особ, приближенных ко двору, то есть к дворникам со славной родословной. Но потом-то они отыгрались за прошлые поражения с лихвой. Вся эта история с гашишем была, конечно, подстроена, и какой-то там сержант не мог решиться сам по себе замахнуться на «битла» Джона. Может быть, я не успел все спустить тогда в туалет, может быть, один пакетик завалялся где-то в углу, а не был подброшен… Все равно, врываться в дом, переворачивать все вверх дном, угрожать беременной женщине!.. Нет, это было не просто так. Это было санкционировано свыше, как и все подобные акции. Потом началась газетная травля, Йоко потеряла ребенка, нашего ребенка! И нас благополучно довели до эмиграции. Но я не жалуюсь. Я доволен моей новой жизнью в Нью-Йорке, в городе, кипящем от артистической энергии. Я встретил новых друзей, я нашел мою публику в Америке, у меня растет сын, замечательный мальчуган! У нас с Йоко приличные хоромы в самом центре города… Чего же боле? Я счастлив… или почти счастлив. У нас огромный счет в банке. Во всяком случае, я доволен. Все могло бы быть гораздо хуже. Я доволен! Стадо племенных коров. Мерседес и Ренуар… Довольно! Пропади оно все пропадом! Я не этого хочу! Я хочу совсем другого. Я хочу сидеть на берегу моря рядом с Йоко и Шоном и играть мою музыку на гитаре. А вечером я хочу сидеть в хорошем ресторане на свежем воздухе, и чтобы ветер трепал ее черные волосы. И чтобы на небе постепенно проступали звезды. Или Мэй, или даже Син! Нет, все-таки Йоко! Да, я бы, пожалуй, и сегодня выбрал бы ее. Но этого нет! А есть имперсонатор Элвиса перед «Дакотой», Йоко, живущая в телефоне, и ребенок, который часто выводит меня из себя. И вообще, я заперт в этих хоромах. От хором до похорон всего три буквы – как три шага, как три пули. Кто знает? Может быть, в следующий раз, когда какой-нибудь переодетый «поклонник» попросит у меня автограф, я буду продырявлен с близкого расстояния, а чернила станут краснилами от моей крови. Стреляя в упор, нельзя промазать. Разве что за это дело возьмется какой-нибудь абсолютный чемпион среди неумех – таких ведь на белом свете пруд пруди. Не дай-то Бог, в которого я согласен поверить! Уж тогда лучше пусть это будет меткий хладнокровный стрелок, у которого рука не дрогнет… Какого калибра будет его пистолет? Я не очень-то в этих делах сведущ. Надо будет дать Фреду поручение выяснить, какие пистолеты чаще всего в ходу. Нет, а то он еще будет задавать вопросы… Чего доброго расскажет ассистенту Йоко. И пойдет домашняя разборка! О снайпере, как было с Кеннеди, я не мечтаю. Нет, меня постараются укокошить с близкого расстояния. Ну, уж тогда я бы хотел, чтобы мокрое дело произошло как можно быстрее. Бах-бах-бах-бах! Бах. Может быть, я услышу его музыку в тот самый момент… Так я, по крайней мере, буду избавлен от лишних страданий. И вот лежу я в морге с биркой на ноге, с закрытыми холодными глазами, и ничего не чувствую, а Йоко плачет за дверью…