– Командир…

– Уже видел – отозвался я, медленно скользя на полусогнутых вдоль стены бывшего детского сада.

Орк указал на главное «украшение» этой местности – вделанную в стену небольшую красную системную полусферу, что была безнадежно мертва, если только она не решила хитро замаскироваться с помощью внутреннего взрыва, что небрежно вскрыл ее корпус уродливыми лепестками.

– Задания, задания, сучьи бесполезные задания ради заданий – усмехнулся я, глядя на поле ловушек – Работа тупо ради работы…

– Это как в арсеналах, командир – рыкнул орк – Перекладывайте магазины с этого стеллажа на вон тот рядом. А потом приходит следующая смена и делает все то же самое ровным счетом наоборот. Дебилы!

– Это где ты так трудился?

– А хер его знает. Но я был вооружен и несчастен… это помню отчетливо. А я еще очень хотел заткнуть кулаком слюнявую пасть орущего на меня щегла в слишком большой для него униформе…

– Ясно – хмыкнул я, опускаясь на колено рядом со статуей счастливо улыбающегося мальчика, двумя руками держащегося за бетонный шнур пластикового воздушного шарика с остатками патрона внутри. Лампу ввинчивали, а не вставляли. Значит этот остров создал Россогор.

Рядом со мной опустился Рэк, спрятавшись за полуразбитым тазом спортсменки с поставленным вертикально веслом, с которого свисала сплетенная вроде бы из коры бечевка, удерживающая на весу горлышко стеклянной бутылки со смазанными чем-то темным осколками.

– Жопочистку посеял кто-то свою – заметил орк – Надо бы вернуть…

– Тихо – шикнул я, стаскивая шлем.

Наклонив голову, прислушался. И уловил доносящиеся до меня три голоса. Вроде мужские и вроде они как недалеко. Отражающееся от множества препятствий слабое эхо затрудняло мне задачу, но с пары перебежек от статуи к статуе, я наконец локализовал источник звука и двинулся к нему по прямой, одновременно привязываясь к местности.

Мы в двухстах метрах от освещенного утренним солнцем плоского высокого здания. От него нас отделяет несколько более мелких построек типа коттеджа на несколько семей и этот вот бывший парк, что заканчивается широкими нисходящими ступенями, разделенными каскадами бывших искусственных ручьев. Раньше тут плескала водичка, покачивали тенистыми кронами искусственные деревья, зеленела гибридная стойкая трава, а разлегшиеся на полотенцах гоблины прожигали очередной день ленивой жизни…

Вслед за обогнавшим меня орком приткнувшись к углу полуразрушенной кирпичной будки, глянул вниз и увидел наконец тех, к кому мы так торопились.

Три голых мутанта и мачете.

Какой сука интересный набор.

Оказалось, что я прошептал это вслух и орк тихонько добавил:

– А еще моток проволоки и та стеклянная жопочистка…

– Уймись!

– Да она говном пахла! Почему здесь все пахнет говном?

– Тихо…

Замолкшие ненадолго мутанты снова заговорили, и я обратился в слух, силясь понять причину их собрания, заодно рассматривая их невероятные до блевоты тела.

Один казался лопнувшей китайской паровой мясной булочкой – хер его знает почему мне на ум пришло такое сравнение. Но выглядел точь-в-точь как набитая жирным мясом белая лопнувшая булка, причем лопнувшая по центру и из этого зияющего отверстия наползло всякого, что чуть позднее заросло тонким слоем все того же белого подрагивающего теста с черными прожилками вен. Разъехавшиеся грудные мышцы повисли по сторонам вздыбленного торса, почти запрятавшись в подмышки несуразно тонких рук. Картину довершали огромные жирные бедра в частых опухолях и почти нетронутые ядомутом голени и ступни.

У второго взорвалась жопа, а не грудь. Огромный мясной нарост он уложил на металлическую колесную табуретку, под которой болтался пластиковый шланг, откуда медленно сочилось что-то бурое. Что-то сочилось… ну да… С трудом оторвав взгляд от жопы украшенной шлангом от древнего пылесоса, я взглянул на шарообразную лысую голову и понял, что там смотреть вообще не на что – разве что на две свешивающиеся по бокам черепа опухоли, что раньше явно были ушами.

Третий был самым маленьким и можно даже сказать сухоньким по большей части. Мутанта в нем выдавала только левая рука и левое же плечо – одна сплошная багровая опухоль, перетянутая грязным бинтом и подпертая снизу самодельным костылем. Длинные волосы – удивительно длинные – черным блестящим покрывалом накрывали багровую опухоль и казалось, что это распухшая вторая голова. В правой руке он держал мачете и аккуратно поливал его жиденькой струйкой мочи, неспешно при этом кивая и приговаривая:

– Раз вы решились – то и я решусь, братья.

– Че?! – вякнул опухолеухий, приподнимая руками наросты по бокам головы – Че ты сказал, старший брат?

– Говорю – раз вы решились, то я не подведу!

– Так ты давай уже! – хмырь с огромной жопой сердито топнул ногой, отчего все его опухоли на ляжках затряслись как готовые упасть с грозди гнилые виноградины – Страшно до жопы! Я щас передумаю!

– И уйдешь неподстриженным? – наигранно удивился хрен с мачете и тряхнул волосами – Что ты… они же все растут и растут гнойники твои. Пора уже резать. И по таблетке бункопрофена вы приняли! Зря что ли тратили? Могли за каждую таблетку по бутылке сам-самыча получить! Литровой!

– Да ясно все! Давай уже! Стриги!

– Так ведь мясо стричь надо – вздохнул тот и, покосившись на «уши» глуховатого, покачал головой – А вдруг задену что важное? Вены там толстые какие-нибудь… ты вот точно решился?

– Я уже не слышу нихрена и башку давит! Конечно решился! Руби у меня первым!

– А потом пройдись одним махом по бедрам мне со всех сторон! – торопливо забубнил жопастый – Они же все время лопаются… слизь течет… у меня там кроме слизи и нет ничего. Саша! Режь! Саша! Руби! Надо подлечиться! Надо!