Шрифт:
Склонив голову на бок, подумал и утвердительно кивнул:
– Да… Пока обвинения в саботаже – вполне достаточно, а там видно будет.
Берёт перо в руку и вздохнув тяжело:
– Надеюсь, Вы знаете – что делаете, Серафим Фёдорович… Диктуйте!
В те дни, не одна Надежда Павловна написала подобные заявление.
По заранее составленному списку, мы с Мишей Гешефтманом за три дня объездили все московские предприятия общепита – с количеством столиков более десяти. В этот раз Мишка умудрился арендовать автомобиль с шофёром, да ещё и при форме. Правда, тот был боец пожарной охраны… Да кто у водилы – везущего двух чекистов, будет служебное удостоверение спрашивать? Тем более – водительские права, которых ещё и в помине нет.
А моя «гэбэшная» ксива была в полном порядке!
Если к ней не особенно присматриваться, конечно… В этот раз я принял облик офигенного «великодержавного шовиниста» – откуда-нибудь из под Рязани с соответствующим говорком и, «корочку» имел на имя Лиходеева Ивана Ивановича.
Миша же, был загримирован под эдакого молодого, достаточно интеллигентного на вид – но очень перспективного «Малюту Скуратова». Документа на руках он не имел, зато нёс в них большой кожаный портфель – из которого нет-нет да и, выпали в нужный момент хирургические инструменты для аутопсии – одолженные в одном из московских моргов.
Классика жанра: добрый и злой налётчики…
Извиняюсь – чекисты!
Естественно, сперва приходилось успокаивать собеседников – особенно нэпманов, впадавших в суетливую панику или парализующий ступор при одном только появлении двух представителей «кровавой гэбни». Однако, вопреки от нас ожидаемому – мы с Мишей вели себя мирно, вопросы задавали вежливо и участливо и, такой «когнитивный диссонанс» – растапливал без остатка лёд недоверия, открывал людские души и вызывал на разговорчивую доверчивость.
– Наш разговор не привнесёт в вашу привычную жизнь никаких последствий, гражданин хороший, я имею в виду – отрицательных последствий. Мы всего лишь изучаем положение дел, чтоб предпринять меры – способствующих улучшению вашей же предпринимательской деятельности.
На этом месте я обычно сблизившись, пристально смотрел в глаза собеседника, а Миша гремел инструментами в портфеле:
– Или, Вы против? Если Вы против – пишите заявление, что Вы – «против»… НУ?!
В этом месте меня всегда (без исключений!) суетливо-поспешно перебивали:
– Да, нет – что Вы! Я – ЗА!!!
Принимаю несколько расслабленный вид и с довольной улыбкой сытого хищника:
– Всегда очень приятно иметь дело с единомышленником.
Далее, после располагающей к максимальному доверию пустопорожней трепотни и вопросов не имеющих отношение к делу, разговор с хозяевами-нэпманами, управляющими или арендаторами – вёлся в таком конструктивном ключе:
– У «Отдела по борьбе с экономическими преступлениями и саботажем», «Объединённого Государственного Политического Управления» – такой к Вам вопрос: почему так малы налоговые отчисления от вашего заведения? Вам что-то или кто-то мешает? Что нужно нам с вами предпринять, чтоб повысить его рентабельность и соответственно – налогоотдачу?
Почти все на первое место ставили невозможность работать по ночам, а если кто-то не ставил – то я ему подсказывал.
– До революции наш ресторан работал круглую ночь. А здесь только «веселье» начинается, как приходится закрываться – иначе нарвёшься на крупный штраф.
– Вы обращались к кому-нибудь с предложением продлить время работы ресторана?
– Обращался. Но, знаете ли, это…
– Куда именно?
– В «Моссовет».
– К кому именно?
Обычно, ссылались на «забывчивость», но иногда называли Ф.И.О. вполне конкретной «аварии [13] ».
13
«У каждой аварии есть фамилия, имя и отчество!», – говорил нарком железнодорожного транспорта Каганович.
– Что он Вам ответил?
Во всех случаях – ни ответа, ни привета.
– Почему Вы не обращались в органы ОГПУ? Ведь, не предоставление налогоплательщику возможности зарабатывать – есть государственное преступление должностных лиц!
Кто-то оправдывался, большинство просто молчит потупив очи.
– И сокрытие преступления – тоже есть преступление перед народом!
Тут уж, нэпманы обычно начинали заметно беспокоиться и слегка «дёргаться».
– Однако осознание собственной вины, чистосердечное раскаивание в содеянном и готовность сотрудничать с правоохранительными органами…
– Я готов!
– Не сомневаюсь. Раз готовы с нами сотрудничать, пишите заявление: «Я, имярек…».
Однако около половины предпринимателей, видно имея какой-то отрицательный опыт такого «сотрудничества» – несмотря ни на что, отказывались писать донос на «Моссовет». Форма отказа была самой разнообразной: от категорического «не буду!» – до классического падения в обморок.
Тогда я, раскинув «пальцы веером»:
– Что-то как-то не по понятиям получается, гражданин нэпман! Мы, за ваше же бабло – анус рвём себе и людям, а Вы за собственные же кровные – не желаете его слегка напрячь?