— Это одно и тоже, дорогая.

— А альвы?

— С ними не советую связываться. И вообще, что-либо о них спрашивать. — едва не прорычал Аодх, резко поставив чашку на блюдце.

Ого, чего это он так завелся? Рокра вроде ничего плохого не говорила об альвах, а вот о сидах была не лучшего мнения. Так с чего такой всплеск злости? Аж под ложечкой от страха засосало.

— Прости, — тут же встрепенулся Аодх, дотянулся до моей руки, сжал горячими пальцами мои. — Не спрашивай о них, хорошо? И никогда ничего не пытайся о них узнать. Может быть, когда-нибудь и поведаю тебе, но не сейчас.

Вытянула руку из мужского захвата и обхватила чашку. Сердце гулко стучало, а щеки едва щипало. Наверное, порозовели.

— Хорошо, — пришлось согласиться, и чтобы не сидеть в гнетущей тишине, продолжила расспрос: — А как называется ваша страна?

— Ши.

— Разве не Межмирье? — удивленно приподняла брови.

— Межмирье, это по-простому. — Намазав на булочку синего варенья, сид протянул ее мне. Пришлось принять.

— Ты говорил, что-то об Алом Дворе… Это он и есть? — откусила предложенное лакомство и чуть прикрыла глаза от яркого вкуса лесных ягод. Объеденье!

— Нет. Алый Двор далеко. А это мои личные земли, — голос мужа звучал спокойно, а вот глаза, неотрывно следящие за мной, потемнели на один тон.

Но он говорил — Алый Двор его дом. Видимо эльф переехал. Ладно, не важно.

Допив чаю — вкусного, ароматного — отставив чашку поднялась.

— Пойду… спать.

— Хорошо. Я пока в уборную, а ты можешь ложиться. Или же, присоединиться ко мне. — В светло-синих глазах мелькнуло лукавство.

— Не дождешься, — покраснев, на деревянных ногах прошла в спальню. Вот взял и пошатнул мое внутреннее спокойствие.

Заметив на кровати обещанную ночнушку, подойдя к ней, притронулась пальцами к струящейся мягкой ткани. Подняв на уровне глаз оглядела кружева, ленточки и порадовалась, что она не такая открытая.

— Нравится? — полушепот на ухо едва не вышиб весь дух из меня.

— Тоже твоей сестры? — выдавила из себя хриплое, с силой сжимая нежную ткань в кулаках.

— Нет, твое.

Мужчина отстранился, а я повернувшись воззрилась на него удивленно. Когда он успел смотаться в город или куда там, где у них магазин нижнего белья? И задохнулась. Этот паразит, именующийся сидом, принялся раздеваться ничуть не смущаясь меня. Хотя, чего это я, он же утром вообще передо мной голым щеголял.

Покраснев, отвернулась стараясь не особо зацикливаться на шуршании ткани странным способом действующей на меня возбуждающе. Заслышав хлопнувшую дверь, вздохнула с облегчением, прикладывая ладони к щекам. Мое тело и разум впервые не в ладах с собой. Кто победит — тот еще вопрос.

Прогнав непрошенное видение в виде соблазнительно подтянутого тела с узкой талией и крепкими ногами, быстро избавилась от платья и нырнула в сорочку.

Мягкая ткань приятно облегла тело. Надо бы тоже искупаться… Хотя, днем там была. Нет, лучше лечь скорее под одеяло и попытаться заснуть. Может, получится вырубиться до прихода сида.

Устроившись в кровати, как можно ближе к краю, прикрыв глаза попыталась отрешиться от реальности прогнав все мысли из головы. Если сейчас начну думать, прокручивать все произошедшее со мной и анализировать, голова опухнет. Не высплюсь и буду разбитой. Но у меня был один маленький секрет, если вдруг мысли одолевали толстыми жгутами, напевала колыбельную. Минута-две и я уже сладко посапывала. Вот и сейчас она меня не подвела. К концу куплета, мозг практически отрубился и последние слова тянул, пытаясь не запутаться в буквах.

И когда Аодх вернулся из ванной и лег в постель не видела и не чувствовала убаюканная колыбельной погрузившей в глубокий сон.

Не знаю, что мне снилось, но явно ничего хорошего судя по струящимся слезам. В груди поселилась какая-то горькая печаль и безысходность.

Тяжело дыша резко приняла сидячее положение мгновенно отмечая, что и Аодх не спал, а обнимал меня и что-то шептал. Его теплая ладонь успокоительным жестом гладила меня по спине.

— Все хорошо, цветочек, это всего лишь сны, — приговаривал сид нежно целуя в макушку.

Меня продолжало потряхивать, остатки уходящей печали продолжали душить не позволяя что-либо сказать. Всхлипывая, утирала мокрые щеки, но слезы продолжали капать, в то же время чувствовала, что тиски странной скорби сжимавшие меня, постепенно отпускали. Наверное, тихие речи и объятия Аодха непостижимым образом действовали утешающе. Его руки дарили тепло и уют, поэтому я позволила себя успокоить.

Всхлипнув в последний раз и утерев глаза, свободно вздохнула. Наконец-то грудь перестало стягивать невидимыми тяжелыми жгутами, странная тоска отпустила.