Услышал как раздался сильный звон в ушах, напоминающий турбину самолета. Кругом все казалось в желтовато-зеленых, ядовитых, болотных оттенках и расплывчатым, временами то угасающим до полного мрака, то снова пелена яркого света била в глаза. Слегка потряхивало. Приоткрыв глаза увидел мелькающие лампы и людей в белых халатах, что разговаривали на бегу, но он не разобрал ни слова. Едва погас свет в глазах, как он почувствовал укол в области плеча, от чего, очнувшись начал ощущать резкий прилив воздуха, словно легкие вдохнули морской бриз, дыхание участилось и пошла боль по всему телу, которая только усиливалась.

– «%#!-$;?=:>*&» – произнес он еле ворочая языком.

Тут же над ним склонился седой старик и начал шевелить губами, будто хотел что-то спросить, но в этот момент женщина сделала очередной укол, и опять наступила темнота…

– Так, судя по мерзкому запаху я в больнице, – подумал он, пытаясь пошевелится и открыть глаза, но все попытки оказались безуспешны, тело словно ему не принадлежало.

– Что со мной? – мысленно спрашивал он себя в гробовой тишине, – Интересно, сейчас день или ночь, если день – то какой?

– Хотя какая разница, раз я не помню какой был тогда… Сегодня, ночью я вышел на улицу, а дальше что… Зачем я вообще вышел, когда холодильник и ванна все равно дома. Наверное пошел в бар или поехал к… Черт возьми опять клонит в сон… Что же, я так много работал, имею право поспать еще пару часов…

Неожиданно для себя, очнулся под черным деревом, осмотревшись увидел как корабль уплывает в даль, а он остается на каменистом островке, посреди океана.

Начался прибой. Остров смыло до основания, а его подкинуло легким ветром в воздух, словно пух, но оглядевшись по сторонам он понял, что сам состоит из перьев и пуха. Пролетел над водой, коснувшись белым брюхом бушующих волн, и снова взмыл в воздух.

– Свобода! – подумал он, ощущая порывы ветра.

Сделав пару виражей над синими волнами, он выпустил перепончатые шасси и начал идти на посадку, скользя по воде словно на водных лыжах. Размытое отражение искажалось на волнах, словно разбитое зеркало, от чего закружилась голова и стало подташнивать, тогда он нырнул из последних сил, вглубь морской пучины.

– Неужели я это съем, – подумал он, появившись на поверхности с трепыхающейся рыбой.

Началось преддверие шторма, стали сгущаться тучи, доноситься раскаты грома. В панике он побежал лапами по воде и набрав скорость взлетел, расправив мощные крылья. На огромной высоте увидел очертание материка, стал подниматься все выше и выше, в надежде пробить тучи и увидеть просвет в небесах. Вскоре почувствовал страшный холод, крылья тянули вниз, стало тяжело дышать и он полетел камнем вниз…

Свет стал гораздо ярче, все стало белым как чистый лист и он вновь оказался на больничной койке, все тело судорожно передернулось, а во рту до сих пор ощущался неприятный привкус сырой рыбы.

– Блядь, чем меня тут накачали! – подумал он.

Палец на левой руке стал дергаться, веки зашевелились, скулы напряглись, он постепенно начал приходить в себя и наконец медленно открыл глаза. Осмотревшись, понял что находится в одноместной, больничной палате.

– Мать твою… Чем так пахнет…

На тумбочке стоял поднос, с тарелкой овощей и куском жареной, сочной, баранины на косточке. На другой тарелке лежало пару бутербродов, покрытые нежным, как шелк, лососем. Тело было ватное, он еле оторвал провода от тела, с трудом вытащил иглу с руки, что было крайне болезненно. Хотелось пить. Потянулся к воде, но не смог даже пошевелить стакан наполненный до краев, словно он был приклеен к тумбочке. Попробовал поесть, но вилка оказалась тяжелой и пальцы не слушались. Решил встать с кровати, но тут же упал не устояв на ногах, которые были как деревянные. Начал шевелить пальцами на руках и ногах, крутить конечностями в разные стороны, постепенно ощущая прилив сил. Наконец, встал на ноги, которые тряслись как у женщины после бурной ночи. Посмотрел в зеркало, голова с рукой оказались перебинтованы, губа разбита, ободрана щека и часть подбородка, джинсы, на удивление оказались целы, но колено заклеено пластырем.

– Хм… вроде ничего не изменилось, конечности на месте, тот же средний рост, те же синие, как лед, глаза, тот же скошенный лоб, обезьянья пасть, лопоухий, – все тот же урод, каким себя помню! – подумал он.

Закружилась голова и он опять рухнул на пол. Ползком добрался до тумбочки и наклонив стакан, отпил немного воды. Руками начал вталкивать в себя всю, уже подсохшую, еду с подноса, еле шевеля челюстями. В этот момент в палату забежала молодая медсестра, с дикими глазами и воплями. Помогла подняться и сесть на кровать. Он молча отмахнулся от девушки, вытер руки и лицо о простыню, и стал натягивать на себя джинсы и кожаную, черную куртку с протертыми рукавами. Подойдя к зеркалу, размотал повязку на голове, под которой обнаружил ссадину небольшого размера.

Выйдя из палаты он тут же, с отвращением, шарахнулся от дикого света, что бросился в глаза, ярко освещенного коридора. Почесав скулы он обеспокоенно замер словно от ужаса, поспешно вернулся в палату и заглянул в зеркало.

– Сколько я тут провалялся? – спросил он, обратившись к медсестре.

– Пять дней, – растерянно ответила она.

– Почему не разбудили? – вытаращив глаза заорал он.

Медсестра испуганно вздрогнула, но ничего не ответила. Глянув на выпирающий бюст из под белого халата, молния которого была расстегнута до середины груди, а длинна едва скрывала филейную часть, тем самым грациозно выделяя страусиные ноги на высоких каблуках, он почувствовал прилив крови в области паха, а заодно обратный эффект в виде резкой головной боли.