Утром Надежда и Ольга ускользнули в свой номер. Переодеться в приличествующие случаю наряды. Поскольку в десять ноль-ноль здесь, в гостинице «Москва», в первом коференц-зале должно было состояться награждение лауреатов премии Ленинского комсомола.

Должно было — и состоялось. Сам Тяжельников награждал, вручал диплом и коробочку с нагрудным знаком. Говорил хорошие слова, крепко жал руку под бурные, но краткие аплодисменты. Регламент!

Видно, я и в самом деле устал: чувствовал себя шахматным королём. Не лучшим шахматистом страны, а деревянной фигуркой, которую переставляют с клетки на клетку. Сначала сюда, потом туда, затем обратно…

Деревянно отвечал на поздравления, деревянно пожимал руку Тяжельникова, деревянно сидел среди награжденных, деревянно провел праздничный обед…

Стал приходить в себя только в купе поезда «Москва — Чернозёмск», и чем дальше отъезжали мы от столицы, тем живее становился я. Как будто новокаин покидал замороженную щёку, и возвращалась чувствительность. Больно, однако. Но не очень. Мне так зуб однажды лечили. С обезболиванием. И я очень удивлялся, узнав, что обычно лечат наживую. Под крикаиновой блокадой. Новокаин стоит копейки, и вообще, наша медицина лучшая в мире, так почему?

Девочки рассматривали значок лауреата премии Ленинского комсомола — ладно, нагрудный знак, — и гадали, что он, собственно, изображает. Веточка лавра на фоне занавеса, что ли? Лавр — это хорошо, а занавес? Или это штора? Призвали и меня порассуждать.

— Это символ, — сказал я.

— Символ чего? — спросила Лиса.

— Того, что ты в нем разглядишь. Как кляксы Роршаха. Одни видят бабочку, другие демона, третьи вовсе яичницу с колбасой. Так и знак дает простор фантазии. Но на самом деле это симулякр.

— Что такое симулякр?

— Кажущееся отражение кажущейся Луны. Давайте думать, что нас посчитали и пометили.

— Избранные?

— Может, и так. Но ликовать не спешите. Перед праздником пришла в свинарник повариха и пометила парочку поросят. Те очень радовались. Целых два дня. Мы, мол, не такие, как все, мы избранные!

— Какой-то ты, Чижик, сегодня… — Лиса пощупала мой лоб. — Горячий ты. Уж не заболел ли?.

— Здоров я, здоров. Просто думаю, что премия — не финишная ленточка, а выстрел стартового пистолета. Бежать нужно дальше и быстрее, а не почивать на веточке лавра. Если это, конечно, лавр.

Девочки тоже устали. Спорить не стали. А стали спать. Ну, и я тоже.

Поезд в Черноземск приходит в восемь ноль пять.

И что-то много встречающих. Слишком много. С нашего курса человек сто. И с других курсов двести

Лиса и Пантера смотрят на меня, и улыбаются.

Транспарант: «Чижик — чемпион!»

Неужели это меня встречают?

Я вышел из вагона. Пройти мне не дали. Схватили, подняли и понесли. Но недалеко.

Неужели меня качать будут?

Качают, черти.

Лишь бы не уронили!

Авторское отступление

Дотошный читатель не преминёт заметить, что в 1973 году премия имени Ленинского комсомола не присуждалась. Я это знаю. Но мир уже изменился, и премию решили сделать по-прежнему ежегодной.

Вообще-то история премии полна неясностей. Учредили её в 1966 году за достижения в области литературы, искусства, журналистики и архитектуры, награждать должны были молодежь, комсомольцев, но…

Но первую премию вручили посмертно Николаю Островскому, умершему в 1936 году, затем лауреатами стали Владимир Маяковский, умерший в 1930 году, Александр Фадеев, умерший в 1956 году, Борис Горбатов, умерший в 1956 году. Среди награжденных были и пятидесятилетние, и шестидесятилетние, и восьмидесятилетние — все, безусловно, достойные люди, но…

А с 1970 года премию стали присуждать через год. Почему? Складывалось впечатление, что среди советской молодежи просто нет достойных этой премии. Обидно. Не вдохновляет комсомольца — получить премию в восемьдесят лет.

Денежная составляющая премии — две с половиной тысячи рублей. Чижик и Стельбова делят эту сумму на двоих. Получается не сказать, чтобы совсем мало, но и ничего особенного. В стройотрядах порой за лето зарабатывали схоже.

Маловато работали с молодежью. Бесталанно. Партия сказала — комсомол ответил «есть!» — это система без обратной связи. Что и сказалось позже. Здесь. Но вдруг там — иначе?

Глава 8