Разумеется, шахматы — это модель. Эффективное мышление нужно всем: инженерам, учёным, военным, трактористам, плотникам, лётчикам, писателям, бухгалтерам… Просто в шахматах успехи или неуспехи наглядны, тут общими словами не обойдешься: выигрываю, значит, мыслю эффективно, проигрываю — неэффективно.

И вот что мы решили: в Новом Году начинает работать заочная шахматная школа Чернозёмска, коротко — Школа Ч. Это решение поддержал исполком областного Совета народных депутатов, спорткомитет области, обком комсомола, поможет и молодёжная газета «Молодой коммунар». Каждый комсомолец или пионер может стать учеником этой школы, достаточно по почте прислать заявление и конверт с обратным адресом. В «Молодом Коммунаре» будут публиковаться общие задания, проводиться конкурсы, по их результатам наши тренеры определят, кто в какой группе начнет обучение, а в дальнейшем общие задания будут чередоваться с индивидуальными. Обязательно будут проводиться турниры с присвоением разрядов, а там, глядишь, появятся новые мастера и гроссмейстеры. Не сразу, но появятся. Подробности читайте в «Молодом Коммунаре», и в местной газете «Путь к коммунизму». А пока я проведу сеанс одновременной игры с двенадцатью лучшими, как мне сказали, шахматистами каборановского района. Так, для разминочки.

Никто — ну, почти никто — не ушёл. Остались поболеть. За своих, думаю. Хотя кому-то, пожалуй, интересен и я. С Талем играл, Спасского победил.

Двенадцать столиков расставили в вестибюле — просторном, вместительном. Расставили покоем, и я начал играть.

Сеансы одновременной игры — и крест, и заработок шахматиста. Чигорин, Стейниц, Ласкер, Капабланка, Алехин — все давали сеансы не только рекламы ради, но и для заработка. Даже преимущественно для заработка. Капитализм! Хлеб нелегкий — кружить в табачном дыму.

У нас же это больше пропаганда спорта. И в клубе не курят! Я, понятно, играю даром. Ещё и на бензин потратился, плюс амортизация собственного автомобиля. И заочная шахматная школа — на общественных началах. На старте. Заниматься ей, конечно, будет Антон. Если число учеников перевалит за пятьдесят, обещают выделить четверть тренерской ставки, для него это сорок рублей в месяц. Не лишние. Будут успехи — будет больше. Но это когда будет. Впрочем, будет скоро. Письма с заявлениями, после публикации в молодёжной газете, станут приходить сотнями. Всем ответь, всех приветь. Антон подключит учеников. Назначит, опираясь на данные конкурсов, а более волевым решением, ладей, слонов, коней, пешек — со второй горизонтали и выше. Сам он, Антон, ферзь, а король, ясное дело, я.

Пешки будут выполнять рутинную работу, постепенно передвигаясь к полю превращения. Антон учит перворазрядников, перворазрядники второразрядников, второразрядники — третьеразрядников и так далее. Ланкастерская прогрессивная система обучения. Почему учат? Из энтузиазма, из любви к шахматам, это первое. Потому что каждый в душе учитель, это второе. Потому, что очень хочется отличиться, подняться по лестнице повыше, над другими, это в природе человека. Из пешки стать слоном или конем, а там и во ферзи рукой подать. Это третье. И пряники: для продвинутых пешек турниры домашние, для коней и слонов выездные, а уж для фигур тяжелых московские, быть может заграничные. Ну, в перспективе. Это четвёртое. Конечно, не все выдержат. Даже так: большинство не выдержит. Постепенно начнется отсев. И в итоге через год из тысячи останется пятьдесят учеников. А больше — для начала — и не нужно. Лучше меньше, да лучше. Наша школа будет не проходным двором, а кузницей комсомола, людей дисциплинированных, ответственных, и способных эффективно мыслить в условиях, близких к боевым: активного противодействия противника, ограниченности времени и ресурсов. Вот!

Я играл серьёзно. Зачастую сеансеры выбирают кривые, но полные подвохов и ловушек дебюты. Я же играл честно. Только первый сорт, только лучшее. Потому что играл с потенциальными учениками, которым собственным примером нужно внушить: всякого соперника нужно воспринимать без шапкозакидательства, на авось не надеяться, и в каждой позиции искать лучшие, максимально эффективные ходы.

Вот я их и демонстрировал — максимально эффективные ходы. Начиная с е2 — е4. Замечательный ход!

Двенадцать противников для сеансера немного. Тридцать, сорок, пятьдесят — это да, это ногам приходится потрудиться. А голове? Голова работает в тактическом режиме, выискивая привычные шахматные мотивы: атака на короля, двойной шах, вилка и множество других. Нет мотива? Следует его создать, на это тоже существует не один десяток приёмов.

Но я давал сеанс, а остальные — Лиса, Пантера и все прочие — гуляли. Осматривали достопримечательности. Просто отдыхали. Такова моя судьба. Не просить же их остаться. Для нешахматиста наблюдать шахматную партию — как немедику наблюдать роды. Это в кино рожают за три минуты, а в жизни… Впрочем, акушерство будет нескоро, откуда мне знать, как оно, в жизни?

Но я не торопился, напротив, играл, как будто от исхода сеанса зависело нечто важное. Может, и поэтому сеанс длился недолго — на пятнадцатом, двадцатом, реже двадцать пятом ходу соперники, осознав бесперспективность сопротивления, сдавались в виду явного и неминуемого разгрома.

Ну и славно. Умение вовремя осознать поражение есть умение вовремя начать подготовку к новой битве, а не расходовать ресурсы в проваленной. Они ещё пригодятся, ресурсы.

Меня поздравили и Лиса, и Пантера, и Антон. Оказывается, они никуда не уходили, так и смотрели издали. Во время игры ведь сеансер даже на соперников редко смотрит. Только на доску. А они смотрели не на доску, а на меня. Ну да, приятно.

Я поблагодарил соперников за игру, на том официальная программа завершилась.

Осталась программа неофициальная: погулять, посмотреть, что за город такой Каборановск.

И мы сели в автомобили, кто в «ЗИМ», кто в «Москвич», и поехали ко Дворцу Валькенштейна — главной достопримечательности города.

Быть нашим гидом вызвался редактор местной газеты, Павел Пахтюженский, можно просто Паша.

Местный сахарный завод построил в конце девятнадцатого века некий Генрих Валькенштейн. Несмотря на фамилию, это был русак из купцов, предки которого прибыли в Московию ещё при Алексее Михайловиче, прижились и занялись делом. Валькенштейн тоже был деловым человеком, и очень успешным: завод давал немалую прибыль. И между ним, Валькенштейном, и принцем Ольденбургским из соседней воронежской губернии, завязалось соперничество. Ольденбургские состояли в родстве с Романовыми, Петр Александрович Ольденбургский и вовсе был женат на сестре Николая Второго, Ольге, так что и средствами, и возможностями обе стороны располагали широчайшими. Ольденбургские построят больницу — и Валькенштейн построит больницу. Ольденбургские построят школу — и Валькенштейн построит школу. Ольденбургские построили себе замок в псевдоанглийском стиле, и Валькенштейн построил замок, правда, в германском, готическом стиле. Похож на Нойшванштайн, поменьше, конечно.