— Неужели ничего подходящего нет в кладовке? — полюбопытствовала, когда еще нескольких вариантов, высоко оцененных ею, я забраковала из-за начинки. — Там есть сенийские специи. Есть сушеный артелок! И даже…

— Не то! — категорично отрезала я и отвернулась, показывая, что перечисление делу не поможет.

Адель, заинтригованная и уже рассчитывавшая на новый восхитительный рецепт, предложила:

— Тогда сходи на рынок. Там обязательно найдешь нужное. Уж на пристани точно! Со всех стран диковинное стекается в порт, — ее явно захватил азарт, однако спохватившись, она хмуро добавила: — Только не за запредельную стоимость. Мне еще ссуду за магическую плиту выплачивать несколько лет.

— Не переживай, не буду! — обрадовалась я, что смогу прогуляться и посмотреть город. До этого я исследовала разве что округу и то наспех, а тут такая возможность! — А пристань далеко?

— Три квартала. Без тяжелой корзины быстро дойдешь. Ориентируйся на колокольный шпиль… — Адель указала в окно на сиявший на солнце ориентир.

Я так обрадовалась, что быстро стянула фартук и, позабыв обо всем, побежала к крыльцу.

— Расплачиваться улыбками будешь? — хмыкнула язва Адель.

— Еще песнями и шутками, — сострила я.

— Ого, да тебе цены нет!

— То-то же!

— Иди уже! — махнула она пухлой ладонью. — А то не уйдешь.

Адель не такая уж и плохая. Да и будь она иной — не смогла бы управлять таверной, окруженной конкурентами, однако определенные ее черты явно дурные.

Когда я уже почти миновала соседский дом, она крикнула вдогонку:

— До вечера вернешься?! — то ли за меня переживает, то за то, что сбегу, так и не сообщив ей рецепт.

— Да! — крикнула я беззаботно и, улыбаясь солнцу и свежему ветерку, бодро зашагала по оживленной улице.

Южный портовый город — богатый, красивый, нарядный. Утопает в зелени и цветах, украшающих дома из ракушечника почти до самой крыши.

Я вертела головой по сторонам, во все глаза рассматривала городские достопримечательности, попадавшиеся по пути: фонтанчики, музыкантов, стеллы, статуи…

Это когда переживаешь, где бы переночевать и что поесть в незнакомом городе, не до красот, а когда спокойна и расслаблена — радуешься каждой интересной мелочи, каждой магической безделушке.

Чего только стоил музыкальный фонтан! Когда брызги воды попадали на пальцы — вспыхивали разноцветные всполохи, а нежные музыкальные трели, из которых складывалась затейливая мелодия, разносились по округе. И чем больше разных рук тянулось к воде — тем неожиданнее звучала музыка.

Я задержалась у фонтана, прогулка затянулась, но неподалеку уже виднелись разноцветные ряды рынка и синяя морская гладь. Осталось пересечь широкий проспект — и на месте.

Ускорила шаг, подошла к дороге.

По ней, как по полноводной реке мчались повозки, экипажи, конки, иногда чудеса магической мысли — бесшумные, быстрые кареты, отличающиеся от обычных отсутствием лошадей и богатой резьбой.

Справа приближалось как раз безлошадная карета — красивая, украшенная золотом и хрусталем, сиявшими на солнце. Я решила пропустить ее, заодно хорошенько рассмотреть, однако когда она почти поравнялась со мной, ощутила, как меня будто за шкирку приподняли над землей и с силой швырнули под колеса.

Произошло это так быстро, что не успела испугаться. Только острая, резкая боль разлилась по телу, и я отстраненно подытожила: «Конец…» После темнота накрыла меня.

Я приходила в себя из-за тряски и боли: меня куда-то везли на деревянной повозке с капустой. Телега подпрыгивала на мощеной дороге, и каждая кочка причиняла еще большую муку. Снова теряла сознание… Лишь когда сквозь туман услышала взволнованный голос Адели, поняла, что оказалась в таверне.

На миг обрадовалась, а потом с тоской осознала: у нее не дом призрения. Никто возиться со мной не будет. И лучше будет, если мои страдания закончатся скорее, ведь надежды на медицинскую помощь нет. А магия, будь она неладна, мне не по карману. Не успела накопить… Не успела продать рецепт подороже…

Умирать не хотелось, но и терпеть мучительную боль в груди и животе я больше не могла.

Вот уж не думала, что горче всех по мне будет причитать Адель.

Она ревела в голос, всхлипывая и вытирая слезы:

— Как же так-то, а? А рецепт! Рецепт-то! — и пыталась взять меня за руку, в надежде, что я еще поправлюсь. Но она хотя бы искренна в своих чувствах, чего нельзя сказать о Мане.

Та только и трепалась с зеваками, как заведенная, не замолкая ни на минуту:

— …Я ее предупреждала — магам доверять нельзя. Уговаривала сторониться их, но разве ж слушалась? И теперь такая беда… — еще то и дело показушно вздыхала, позабыв, как вместе с Адель выталкивали меня в зал. Уговаривали сторониться… — как же!

Я не злилась, нет. Я пыталась хоть как-то совладать с мучительной острой болью, а надо мной как над сломанной куклой то и дело бесцеремонно склонялись люди, сбежавшиеся поглазеть со всей округи.

«Дайте же спокойно умереть!» — в отчаянии взмолилась я, как вдруг ощутила тишину, потом холодок, обволакивающий приятно кожу и как будто уменьшающий боль…