Наверное, многие из подростков в свое время воображали себе морские приключения. Ветер в лицо, стремительный бег волн, скрип корабля и крики матросов. Ты преследователь или беглец — не важно, главное, чтобы кипела кровь, чтобы взгляд был устремлен вперед, чтобы сердце билось в сумасшедшем темпе, а душа чувствовала всю полноту бурлящей вокруг тебя жизни.

Что же, можно сказать, что я уделал их мечты по всем пунктам. Ветер был в лицо, волны на месте, разогнанный магией до небывалых скоростей «Молниеносный» пёр вперед, ритмично покачиваясь, матросы кричали, а нас преследовали. С бешеным темпом сердца и чувствами души у меня все было в полном порядке. Но, как сказал один мудрый еврейский раввин — «Всегда есть нюансы».

Мой заключался в том, что приходилось балансировать, стоя босыми ступнями на элементе конструкции корабля, который назывался реей. К ее одноименной товарке, находящейся на пару-тройку метров выше, был привязан конец пенькового каната. К другому концу это замечательной веревки была привязана моя шея. Проще говоря, меня вешали.

Хотя, если быть предельно точным, что в моей непростой ситуации имеет более чем жизненное значение, меня уже повесили, а то, что я до сих пор не дергаюсь, хрипя и выкатывая глаза — лишь часть этой изощренной казни, оставляющей у жертвы иллюзию надежды. Возможность какое-то время балансировать со связанными за спиной руками на полированной деревяшке в ожидании неминуемого конца.

— Сволочи… — прошептал я немеющими губами, изо всех сил продолжая цепляться ступнями за рею. Пока это удавалось, хотя я от себя подобных подвигов не ожидал никоим образом. Мне, бывшему бухгалтеру, ни разу не садившемуся даже на велосипед, балансировать на жердочке плывущего под всеми парусами фрегата? Но там, где разум, чувства и логика сказали категорическое «нет», моё отчаянно желающее жить тело по-прежнему утверждало «ДА!».

— Давай, кид! — подбадривающе орали снизу, — У нас уже шеи устали на тебя смотреть! Падай!

— Сдохни!

— Падай уже, уродец!

— Ненавижу… — сдавленно сипел я, не забывая каждые несколько секунд чуть приседать с слегка разведенными ногами, чтобы компенсировать очередное движение корабля. Ноги, пальцы на ногах, кулаки, скулы… все, что можно и нельзя было уже сведено и напряжено, преследуя лишь одну цель — удержаться против ветра и качки.

Я просто хотел жить.

Как оказалось, выкидывать живых разумных за борт — не по понятиям вообще. Застрелил и выкинул? Молодец. Можно еще пырнуть ножом, ударить дубинкой, скинуть, выдав при этом какой-нибудь ящик или бочку, даже спустить на ялике с фляжкой воды — всё можно, всё дозволяется. Но только не так, как сделал я. Нет, никак нельзя. Садизм и жестокость, превосходящие даже те, что «царят на корабле Смешливой Пикси». Что делать с теми, кто кидает за борт живых разумных в сознании, ворует у собрата-матроса, пьет на посту или сотворил еще какое непростительное деяние? Правильно — повесить.

Захар Лоон Диртхавен, дирижирующий зеваками на палубе, был если не счастлив, то полон оптимизма и энтузиазма. С его точки зрения, как я её теперь понимал, всё было просто замечательно и великолепно. Преследователи удовлетворятся Суматохой, а если и нет, то на борту её не найдут, хулиганы, устроившие на «Молниеносном» кавардак, гарантированно наказаны, есть все шансы выйти сухими из воды, более того — даже вернуться на курс, когда преследователь отстанет. Эльф звучал весело и задорно, вовсю уговаривая подчиненных наслаждаться зрелищем вешаемого кида. Мол, Должники у нас в море зверь редкий, когда еще такое увидите.

— Я же хотел тебе помочь, ублюдок! — заорал я, в очередной раз удачно амортизируя просадку корабля на встречной волне, а затем обращаясь и к остальным, — Неблагодарные сволочи!

— Ты выкинул за борт живых людей, злобная скотина! — проорал мне какой-то юношеский голос. Я был слишком занят и напряжен, чтобы попытаться увидеть, кто это.

— Кид, просто сдохни как человек! — Захар сделал вальяжный отгоняющий жест рукой, — Морской закон есть закон! Прими свою судьбу с достоинством, мерзкий карлик!

— Хрен вам!

— Мы подождем! Это весело, кид!

— Не дождетесь! — проорал я, изнывая от отчаяния. Ноги дрожали, я их уже не чувствовал, просто угадывая каким-то десятым чувством, когда нужно в очередной раз сделать «ку». Было пронзительно ясно, что повезет еще раза два или три, а потом я повисну, начав медленно отдавать богу уже не нужную ему душу. Шансы сломать себе шею были предельно низки — меня ждало удушение.

Хотя… запас веревки, болтающейся за моей спиной, чересчур велик. Возможно…

Успел я в самый последний момент, когда одна нога, выдав крупную дрожь, предательски скользнула вперед, почти отправив меня в полет. Под восторженный вой команды «Молниеносного», я напряг все оставшиеся мышцы в теле, изворачиваясь как угорь… и почти налету вцепляясь зубами в висевший за спиной «запас» каната. Сжав челюсти изо всех сил, я едва сдержал стон наслаждения, вызванный ощущениями в освободившихся ногах. Получилось, какое-то время выиграл, я легкий, смогу так повисеть. Хоть это и припарка мертвому, но…