Эпоха надзорного капитализма. Битва за человеческое будущее на новых рубежах власти
В этой книге Шошана Зубофф описывает и объясняет причины возникновения феномена, который она называет «надзорным капитализмом». Ставки как никогда высоки: глобальная архитектура модификации поведения угрожает сделать с человеческой природой в XXI веке то же, что промышленный капитализм сделал с окружающей средой в XX веке.
Зубофф показывает последствия распространения надзорного капитализма из Кремниевой долины во все сектора экономики. Необычайное богатство и власть накапливаются на новых «рынках поведенческих фьючерсов», где делаются и продаются предсказания относительно нашего поведения и где производство товаров и услуг подчинено новым «средствам модификации поведения».
Угрозу теперь представляет не тоталитарное государство, а повсеместно распространенная цифровая архитектура. Эта беспрецедентная форма власти отмечена колоссальной и асимметричной концентрацией данных и не подчиняется демократическому контролю. Не встречая сопротивления со стороны закона или общества, надзорный капитализм может начать определять социальный порядок и формировать цифровое будущее, если мы позволим ему это сделать.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
Shoshana Zuboff
The Age of Surveillance Capitalism
The Fight for a Human Future at the New Frontier of Power
Перевод с английского АНДРЕЯ Ф. ВАСИЛЬЕВА
Под научной редакцией ЯКОВА ОХОНЬКО И АРТЕМА СМИРНОВА
Copyright © 2019 by Shoshana Zuboff
Настоящее издание выпущено по соглашению с PublicAffairs, импринтом Perseus Books, LLC, подразделением Hachette Books, Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, США. Все права сохранены
Определение
1. Новый экономический порядок, который претендует на человеческий опыт как на сырье, бесплатно доступное для скрытого коммерческого извлечения, прогнозирования и продажи. 2. Паразитическая экономическая логика, в рамках которой производство товаров и услуг подчинено новой глобальной архитектуре изменения поведения. 3. Злокачественная мутация капитализма, отмеченная беспрецедентной в истории человечества концентрацией богатства, знания и власти. 4. Фундаментальная основа надзорной экономики. 5. Серьезная угроза человеческой природе в XXI веке, сравнимая с той угрозой, какую представлял промышленный капитализм природному миру в XIX и XX веках. 6. Источник новой инструментарной власти, которая утверждает свое господство над обществом и бросает дерзкий вызов рыночной демократии. 7. Движение, которое стремится навязать новый коллективный порядок, основанный на полной предсказуемости. 8. Экспроприация важнейших прав человека, которую лучше всего рассматривать как верхушечный переворот – свержение суверенитета народа.
Введение
Глава 1
В цифровом будущем: у себя дома или в изгнании?
I. Древнейшие вопросы
«Мы все будем работать на умную машину или за машиной будут присматривать умные люди?» Этот вопрос задал мне в 1981 году молодой менеджер целлюлозного комбината, где-то в промежутке между жареным сомом и пирогом с пеканом; это был мой первый вечер в южном городке, в котором находилось его исполинское предприятие и которому суждено было периодически становиться моим домом в течение следующих шести лет. В тот дождливый вечер его слова точно затопили мой мозг, заглушив частую дробь дождя по навесу над нашим столом. Мне послышались древнейшие политические вопросы: Родной дом или изгнание? Господин или слуга? Хозяин или раб? Извечные вопросы знания, полномочий и власти, которые никогда не будут разрешены окончательно. У истории нет конца; каждое поколение должно утверждать свою волю и свое видение, поскольку новые угрозы требуют от нас новых ответов в каждую новую эпоху.
2
Перевод В. Вересаева.
В голосе менеджера слышались настойчивость и отчаяние, наверное, потому что спросить было больше некого: «К чему все это приведет? Куда нам теперь податься? Мне надо знать сейчас. Нельзя терять время». Я тоже хотела знать ответы, поэтому взялась за проект, который тридцать лет назад вылился в мою первую книгу «В эпоху умных машин: будущее работы и власти». Это произведение оказалось лишь первой главой в том, что превратилось в пожизненные поиски ответа на вопрос: «Может ли цифровое будущее стать нашим домом?»
Много лет прошло с того теплого южного вечера, но древние вопросы вернулись вновь – и заявили о себе как никогда властно. Цифровая сфера захватывает и переопределяет все, что нам так хорошо знакомо, еще до того, как мы успеваем задуматься и принять решение. Мы превозносим сетевой мир за те бесчисленные новые возможности и перспективы, которые он открывает, но он же породил обширные новые территории тревоги, опасности и насилия, в то время как чувство предсказуемого будущего ускользает от нас.
Когда мы задаем эти древние вопросы сегодня, отвечать приходится миллиардам людей – представителям всех социальных слоев, поколений и культур. Информационные и коммуникационные технологии распространились шире, чем электричество, охватывая три миллиарда человек из семи, населяющих планету [3] . Сплетенные в единый клубок дилеммы знания, полномочий и власти больше не ограничиваются рабочим местом, как это было в 1980-х годах. Теперь они пустили корни глубоко в рутину повседневной жизни, опосредуя едва ли не все формы общественного участия [4] .
3
Martin Hilbert, “Technological Information Inequality as an Incessantly Moving Target: The Redistribution of Information and Communication Capacities Between 1986 and 2010,” Journal of the American Society for Information Science and Technology 65, no. 4 (2013): 821–835.
4
К 2014 году, примерно через двадцать лет после изобретения всемирной паутины, обширное исследование Pew Research показало, что интернетом пользуются 87 % американцев. Среди них 76 % считают это «благом для общества», а 90 % – «благом для меня». Действительно, во время сбоев работы Facebook многие звонят по телефону экстренной помощи 911. Менее двух десятилетий спустя после того, как широкой публике стал доступен браузер Mosaic, который обеспечил легкий доступ ко всемирной паутине, опрос BBC 2010 года показал, что 79 % людей в двадцати шести странах считают доступ к интернету одним из основных прав человека. Шесть лет спустя ООН распространила положения статьи 19 Всеобщей декларации прав человека также на «онлайновую среду»: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ». См.: Susannah Fox and Lee Rainie, “The web at 25 in the U.S.,” Pew Research Center, February 27, 2014,“911 Calls About Facebook Outage Angers L.A. County Sheriff’s Officials,” Los Angeles Times, August 1, 2014,“Internet Access ‘a Human Right’,” BBC News, March 8, 2010,“The Promotion, Protection and Enjoyment of Human Rights on the Internet,” United Nations Human Rights Council, June 27, 2016,“Поощрение и защита всех прав человека, гражданских, политических, экономических, социальных и культурных прав, включая право на развитие”, Совет по правам человека, 27 июня 2016, https://digitallibrary.un.org/record/845728/files/A_HRC_32_L-20-RU.pdf.
Еще вчера казалось разумным сосредоточить наше внимание на проблемах информационных профессий или информационного общества. Сегодня древние вопросы нужно помещать в самый широкий контекст, который лучше всего определить как «цивилизацию», или, точнее, «информационную цивилизацию». Сможем ли мы называть эту нарождающуюся цивилизацию своим домом?
Все живое ориентируется на свой дом. Это точка отсчета, которая помогает каждому виду выстраивать свои ориентиры. Без ориентиров невозможно проложить путь по неизвестной территории; без ориентиров нам конец. Я вспоминаю об этом каждую весну, когда одна и та же пара гагар возвращается из своих дальних странствий в расщелину под нашим окном. Их неумолчные крики о возвращении домой, обновлении, воссоединении и безопасности усыпляют нас по ночам, напоминая, что мы тоже у себя дома. Зеленые черепахи вылупляются и спускаются к морю, где преодолевают многие тысячи миль, иногда в течение десяти или двадцати лет. Когда они готовы отложить яйца, они возвращаются обратно к тому самому участку берега, где они родились. Некоторые птицы ежегодно пролетают тысячи миль, теряя до половины своего веса, чтобы найти себе пару на родине. Птицы, пчелы, бабочки… гнезда, норки, деревья, озера, ульи, холмы, берега и впадины… почти все живые существа в той или иной форме разделяют эту глубинную привязанность к месту, где, они знают, цвела жизнь, к месту, которое зовется домом.
Так уж устроена человеческая привязанность, что каждое путешествие и каждое изгнание толкают нас на поиски дома. То, что возвращение на родину (nostos), обретение дома, является одной из наших самых глубоких потребностей, очевидно по той цене, которую мы готовы за него платить. Всем известна сладкая боль возвращения в покинутые когда-то места или обретения нового дома, в котором смогут угнездиться и расти наши надежды на будущее. По-прежнему, пересказывая трудный путь Одиссея, мы думаем о том, на что готов пойти человек, чтобы вернуться к родному берегу и войти в ворота своего дома.