Всё было кончено. Тринадцать трофейных автоматов, шесть миномётов танкисты уложили на броню танка, а затем прицепили к нему десять трофейных мотоциклов и одно противотанковое орудие с полным запасом снарядов. Штабную машину повёл своим ходом сержант Бедный.

В Серпухове отважный экипаж ждал комбриг Фирсов. Старый воин видел, как дрались танкисты; он с радостью обнял и расцеловал этих смелых людей.

Наградной лист на лейтенанта Д. Ф. Лавриненко на присвоение ему звания Героя Советского Союза от 5 декабря 1941 года. ЦАМО.

Штабная машина оказалась наиболее ценным трофеем. В ней нашли важные немецкие карты. Все документы были немедленно отправлены на самолёте по назначению.

Гнев и возмущение всех присутствовавших вызвали найденные в машине женские туфли, сковородки, бельё, детские соски. Штабные немецкие офицеры возили с собой награбленные у населения вещи.

Получив официальный отзыв о проведённом бое, экипаж Лавриненко мог продолжать свой марш.

Возвращаться в парикмахерскую было некогда, и танк тут же направился к Москве.

Утром 20 октября Лавриненко прибыл в Кубинку, где скромно доложил о проведённом бое.

«Только приехал Лавриненко – вспоминает начальник политотдела Деревянкин, – я на него набросился: как же ты отстал от бригады? Вместо ответа Лавриненко вынул бумажку. В ней значилось:

«Полковнику Катукову. Командир машины Лавриненко Дмитрий Фёдорович был мною задержан, ему была поставлена задача остановить прорвавшегося противника и помочь восстановить положение на фронте в районе г. Серпухова. Он эту задачу не только с честью выполнил, но и геройски проявил себя. За образцовое выполнение боевой задачи Военный совет армии всему личному составу экипажа объявил благодарность и представил к правительственной награде». – Тут ругать его уж никак нельзя было» [8] .

Запись о происшествии под Серпуховом с экипажем танка Д. Ф. Лавриненко была сделана Я. Л. Лившицем со слов знавшего эту историю человека по истечении большого срока, поэтому в рассказе Я. Л. Лившица есть географические неточности: он упомянул «шоссе Малоярославец – Серпухов», хотя такого шоссе никогда не существовало. Дорога, шедшая от Серпухова вдоль Протвы, доходила до села Черная Грязь, где пересекалась со Старой Калужской дорогой, и далее продолжалась до Белоусово, к Варшавскому шоссе, а по шоссе можно было проехать к Малоярославцу. Безусловно, существовала сеть проселков, по которым также можно было попасть из Малоярославца в Серпухов, но эти дороги никак нельзя назвать «шоссе Малоярославец – Серпухов». Эта географическая неточность – свидетельство того, что при написании своего труда Я. Л. Лившиц не пользовался свидетельствами жителей Серпухова, а также не общался с представителями группировки советских войск, державших в то время оборону на серпуховском направлении. Не пользовался Я. Л. Лившиц и статьями в центральной и местной советской прессе, что становится очевидным далее при их разборе. Описания боя в средствах массовой информации 1941-го года почти ничего общего с версией Я. Л. Лившица не имеют. Таким образом, история боя с участием Д. Ф. Лавриненко под Серпуховом в изложении Я. Л. Лившица представляет собой вариант, появившийся самостоятельно в кругу ветеранов, танкистов 4-й танковой бригады.

В изданных в 1966 и 1974 гг. воспоминаниях маршала М. Е. Катукова почти слово в слово передается история о действиях Д. Ф. Лавриненко под Серпуховом, опубликованная ранее Я. Л. Лившицем [9] . Разница текстов Я. Л. Лившица, и М. Е. Катукова незначительна.

Схожесть текста книги Я. Л. Лившица и мемуаров маршала Катукова косвенно свидетельствует об их соавторстве, текст Я. Л. Лившица, вероятнее всего, был согласован с М. Е. Катуковым, а, возможно, и исходил от него. Из содержания книги Я. Л. Лившица или мемуаров М. Е. Катукова читатель мог сделать вывод о том, что главную роль в сражении под Серпуховом сыграли танкисты 4-й танковой бригады – Лавриненко, Бедный, Борзых и Федотов, а пехотинцы под командованием П. А. Фирсова подоспели к месту боя позже, завершив разгром врага. П. А. Фирсов в рассказе Я. Л. Лившица и М. Е. Катукова предстает сторонним наблюдателем, а не участником боя. Таким образом, история боя под Серпуховом написана Я. Л. Лившицем и бывшим командиром 4-й танковой бригады М. Е. Катуковым в изложении танкистов.

Причиной, по которой экипаж Д. Ф. Лавриненко оказался в Серпухове, исходя из сообщений Я. Л. Лившица и М. Е. Катукова, была передислокация частей 4-й танковой бригады с брянского направления на волоколамское по личному распоряжению Верховного Главнокомандующего И. В. Сталина. Распоряжение было передано Сталиным по телефону в штаб 50-й армии командующему 4-й танковой бригадой М. Е. Катукову 16 октября 1941 г. после 20.00. Через 4 часа после этого разговора танковая бригада начала передислокацию к станции Кубинка. Маршрут пролегал через Серпухов [10] .

Д. Ф. Лавриненко отстал от своих по причине, указанной авторами как задание по охране под Тулой штаба 50-й армии. Кроме того, нужно было привести машину в порядок перед длительным переходом [11] . В 1966 г. в статье «1-я гвардейская в боях под Москвой» М. Е. Катуков пишет, что причиной задержки была мелкая неисправность [12] . У специалистов по истории Битвы за Москву сразу возникнет вопрос: могла ли это быть 50-я армия?

Судя по отчету о боевых действиях армий Брянского фронта с 1 по 26 октября 1941 г. за авторством командующего Брянским фронтом генерал-полковника Еременко, члена Военного совета дивизионного комиссара Мазепова и начальника штаба Брянского фронта генерал-майора Захарова, штаб 50-й армии с 14 октября с боями прорывался из окружения. В Белев вышла часть штаба 50-й армии во главе с майором Борисовым. О судьбе командующего армией на 19 октября ничего не было известно [13] . Белев был местом сбора отступавших частей 50-й армии. Штаб 50-й армии на отчетной карте штаба Брянского фронта за октябрь 1941 г. указан в Белеве с пометкой «17.10–19.10» [14] . Однако, первое достоверное сообщение о размещении остатков штаба 50-й армии в Белеве содержится в оперсводке № 99 Брянского фронта, пришедшей в 20.00 19 октября 1941 г.: «По данным полученным от полковника АРГУНОВА отдельные подразделения 154, 260, 290, 299 и 278 сд 50 армии продолжают выходить на БЕЛЕВ и сосредотачиваются в районе НОГАЯ, ПЕСОЧЕНКА. Объединяет эти группы вр. нач. штаба 50 армии подполковник ПОЧЕМА, который с группой командиров штаба находится в БЕЛЕВЕ» [15] . Таким образом, штабные работники 50-й армии 16–17 октября, по-видимому, еще были за линией фронта в окружении, если штаб возглавил временный начальник.

В донесении командующему 3-й армией о положении частей 13-й и 50-й армий сообщал генерал-майор Вечный 19 октября 1941 г.: «Курская группа войск ведет бой с противником в районе Жданово и к югу от Линца. Для соединения с вами выслан разведотряд в составе танковой роты, мотороты и кав-полка. Отряд 17.10 выступил в направлении Радогоща.

Части Петрова (части 50-й армии и штаба Брянского фронта – А.П.) до 3000 чел с мат. частью 17.10 вышли в район Белева. Главные силы предположительно в Нарышкино (20 км зап. Орла).