Tobeus

Конец 21-го века, в обычно тёплой западной Европе, без объяснимых причин выдаётся крайне холодное лето и слишком ранее наступление зимы с сильными морозами уже в сентябре. Климатические изменения начинают сеять панику среди людей, а "неожиданно" добавившиеся проблемы с питьевой водой заставляют население Европы бежать в более тёплые и более обеспеченные водой уголки мира. Семья главного героя решает искать спасения не на юге, как большинство, а на востоке, в России.

Правительства страдающих от новой погодной реальности стран не желают сидеть без дела и готовятся к войне, чтобы отобрать жизненное пространство у тех, кому повезло больше.

Вслед за семьей главного героя на восток движется и война.

Меня зовут Тобиас. Я родился 5 февраля 2085 года в Германии, в небольшом городке Мариендорф, который находился возле Берлина. Отца звали Эмре Далал и он работал инженером на железной дороге, в его обязанности, как я тогда, в детстве, мог понять, входило слежение за автоматическими системами движения поездов, чтобы всё работало как часовой механизм. Иногда он мог заняться и небольшим ремонтом самого поезда, когда у него было на это настроение, в такие дни он брал меня с собой и мы проводили целый день, а то и два среди остальных рабочих. Там было грязно и очень часто холодно, но мне нравилось находиться среди других инженеров и мастеров, шестерёнок, микросхем, людей с задумчивым видом скопившихся у компьютера.

Насколько я сейчас помню, у моей матери, Лены, была та же профессия, что и у отца, но она всё время сидела дома со мной, может быть мама и работала, более-менее целостные воспоминания у меня начинаются лет с семи, а тот период, который мы жили в Германии мне видится очень туманно, иногда даже кажется, что это был всего лишь сон, что это было не со мной, или вообще, я просто придумал всё и потом начал верить, что жил той жизнью.

Население планеты тогда перевалило за десять миллиардов человек, все постоянно повторяли эту цифру, говорили о проблемах с водой, что скоро нам всем не будет хватать еды, и почему это государство совсем не заботится о таких важных вещах.

Мне трудно было понять то, о чём твердили взрослые: мне всегда хватало воды (кому вообще нужна вода, когда есть вещи намного вкуснее), и чего вообще из-за этого переживать, если вода закончится, то будет просто отлично — мы будем пить только газировку и наслаждаться жизнью. Вот бы ещё каши из всяких круп закончились, тогда бы я решил, что уже в свои пять лет застал пик развития человеческой цивилизации и нашему виду больше некуда, а самое главное, незачем стремиться к новым вершинам.

Годы тянулись долго, зимой мне исполнилось семь, но почему-то меня наполняла уверенность, что я уже прожил лет двадцать семь, ещё до школы мама научила меня читать так что к этому возрасту я читал как взрослый, отец иногда занимался со мной математикой и я был полностью готов отправляться в школу с неплохим запасом знаний, больше чем у многих, как выяснилось в первые месяцы учёбы. Я с нетерпением ждал сентября. И вот заветный день, когда можно будет отправиться постигать науки и изучать профессии настал.

— Постарайся как-нибудь быстрее, — строго сказала мне мама, — сегодня нам совсем не желательно опаздывать, это всё-таки твой первый день.

Хоть было самое начало сентября уже стояли морозы как в начале зимы, странное явление, но никто не паниковал не сильно придавал значения этой нетипичной погоде. Я кряхтел, пытаясь завязать свои зимние ботинки, так как из-за толстой зимней куртки почти не мог согнуться. Мы спешили в школу.

Вышли из дома даже как-то слишком заранее, и пройдя совсем немного до остановки метро, мы стали в стеклянном прямоугольнике вместе с другими людьми, ожидая своего поезда. Сколько его ожидать не знал никто, потому что в последний месяц они стали ходить без расписания, когда я спрашивал у кого-то почему так, то мне отвечали, что инженеры хотят добиться максимальной эффективности: пускать поезд только если на маршруте есть необходимый минимум пассажиров. Это объяснение было не совсем понятным для меня, но суть была проста: на нашей остановке стеклянное ограждение могло ломиться от количества пассажиров, но, если на других было пусто, и не хватало хотя бы одного человека до этого самого минимума — поезд бы никуда не двинулся из депо.

Наконец-то вдали стал слышаться знакомый и характерный гул городских поездов, под землей он ещё громче, но всё так же приятен моим ушам. Птицы, сидящие на рельсах, сорвались вверх, а люди стали поглядывать в сторону исходящего звука, как бы подгоняя итак двигающийся с большой скоростью транспорт.

Мы втиснулись в вагон, в отличие от улицы, здесь было душно, и ещё тесней чем в стеклянном прямоугольнике, укрывавшем нас считаные секунды назад от ветра. Я попытался пролезть дальше в глубь, может там свободнее чем у дверей, но кто-то, наверное мама, не дал мне это сделать, я обернулся и услышал её голос, который сказал, что мы выйдем на ближайшей остановке. Пришлось остаться там, где я стоял, уже и так на одной ноге, сам не помню, как ещё я был скручен среди мужских и женских ног в своей неудобной куртке и оранжевой шапке, налезшей мне на глаза.

Уже с остановки виднелась моя школа: высокое здание, выполненное из зеркальных стёкол, фронтально оно казалось просто столбом, но если смотреть с другой стороны, то оно было в форме неравнобедренного треугольника, это кстати, одно из моих немногих знаний в математике. Прошагав по красивому скверу, очерченному лиственными деревьями, мы зашли в школу, там ещё понадобилось время, чтобы отыскать нужный класс, тогда я и мама отправились туда и были первыми, не было даже учителя, похоже перестарались не доверяя поездам. Я стал ерзать, в двух штанах мне становилось жарко и неудобно, но тут начали приходить другие дети, я не испытывал никакого стеснения, сидел и рассматривал каждого, кто входил в класс делая свои поспешные выводы насчёт их личностных качеств. Последней в класс зашла учительница: молодая и полная девушка с довольно приятным лицом, я надеялся, что понравлюсь ей тоже, так как я со всей серьёзностью был настроен получать только самые высокие оценки, по всем предметам без исключений.

Она поздоровалась с детьми и родителями, сказала, как её зовут, Хельга, это я помню. После этого, не вставая, преданно смотря на учителя стали представляться дети и говорить, что они делали этим летом. Неминуемо очередь дошла и до меня:

— Меня зовут Тобиас и летом я гулял, — сказал я, но почему услышал смех от двух одинаково одетых детей, и ни капли не поняв в чем дело, замолчал — мне ответ казался исчерпывающим.

Однако у учительницы возникли ещё вопросы, как и к каждому ученику, из вежливости, символические:

— А где ты гулял? И если не тяжело, расскажи с кем? — спросила она.

Как может быть тяжело рассказывать подумал я, надо же просто говорить.

— С девочками…, - начал я и хотел дополнить «с мальчиками», но истерическим смехом засмеялись те двое, одинаково одетых, их мать ударила обоих по головам, одному кажется сильнее и смех прекратился.

Со временем я понял, что слово «гулял» в моём словаре и их, означало совсем разные понятия, у меня — играть, у них — заниматься сексом. Может быть лексикон их матери, любившей так называть свои похождения и так объяснявшая детям своё отсутствие.