Ряземский почти рычал, покусывая мои губы и блуждая по кружеву нижнего белья, которое ему сейчас мешало. Всё происходило стремительно, словно кто-то из нас мог передумать в этот момент. Но если честно, останови меня сейчас, я бы все равно не смогла бросить это занятие, которое мне доставляло неимоверное удовольствие.

Его губы спустились ниже, густая борода приятно щекотала кожу, заставляя меня кричать от удовольствия. В этот момент почему-то я чувствовала все острее, я плавилась под его нетерпеливым поцелуями и немного грубоватыми ласками. И едва мы поймали один ритм, двигаясь в первобытном танце мужского женского, моё тело вдруг ощутило неповторимый дар. При этом мозг отключился и дальше… дальше были ощущения, которые тяжело описать словами. Тело наполнилось томительной дрожью, хотелось кричать, что, собственно я и делала. Я доктор, я знаю, что в этот момент происходит с организмом, но так же я знаю, что это никогда не передать словами. Я даже не поняла, приходя в себя, в какой момент это же самое произошло и с Мишей.

Мы оба тяжело дышали, расположившись на диване в гостиной. Я с удовольствием поглаживала его спину, выдыхала его запах. Даже вонючая гарь не могла его перебить.

— Если это твой способ успокоить меня, я готова плакать по нескольку раз на день, — произнесла, улыбаясь сама не понимая чему.

— Не обязательно плакать, просто скажи, — он поцеловал меня, уже более смело и как-то даже по-собственически.

— О, нет, — оттолкнула я его. — Я сначала в душ, а уж потом чистую и красивую позволю тебе себя целовать.

— Сколько захочу?

— Пока не настанет время тебе уезжать, — пообещала я.

Пятница #6

Следующий день никак не хотел меня впускать в себя. Я проспала почти до обеда, пока Ряземский ждал моего пробуждения, слоняюсь по квартире. Вчера мы долго сидели на кухне, ведя неспешный разговор. Он делился накопившимся, пытался извиниться и объяснить, почему не смог связаться со мной.

— У нас произошла авария. Взорвалось оборудование от перенапряжения. Двое человек погибло в пожаре, который тут же начался, трое оказались в больнице в тяжёлом состоянии. Это за собой повлекло последствия. Прокурорская проверка, проверка техники безопасности, санитарная. В общем, на меня спустили всех собак. Понимаешь в чем дело? Есть люди, которым не нравится, что я стал на руководящий пост.

— Ну, это не удивительно. Я даже смутно не могу представить, какие там деньги крутятся.

— Ты права, большие. Долго отбивался, отписывался, организовывал похороны. А в четверг, когда стало понятно, что мне предъявлять нечего, оставили в покое. А я просто проспал целые сутки. Да, я мужчина, я должен был найти способ с тобой связаться, должен был найти время. Но извини, меня это просто выбило из колеи. И ты не представляешь, какой ужас я испытал, когда ты написала про пожар.

— Сейчас все позади. Мы живы. Я тебя не обвиняю. Давай, я твою рану обработаю, — я не знала, что сказать в ответ, и как реагировать или поступать. Ведь по сути мы всего семь раз сталкивались. Мы не знали друг от друга ровным счётом ничего, кроме поверхностных фактов. И всё же, к нему меня тянуло. Иногда было такое ощущение, что мы знакомы уже добрую сотню лет. Он как-то так легко вплетался в мою жизнь, как-то просто вписывался в неё, словно гонщик в крутой поворот.

– Мне даже стыдно, что я на тебя злилась, — заявила я. — Обещай, если вдруг что-то случится у тебя серьёзное, ты мне дашь знать.

— Хорошо, — он притягивает меня к себе, заключается в крепкие медвежьи объятия. — Где ты раньше была такая понимающая, интересующаяся моими делами, заботливая?..

Домой я попала только в воскресенье рано утром всё в той же Сашкиной юбке, которую смогла привести в порядок, и заправленной в неё мужской футболке. Палево, как сказала бы Васька.

— Михаил? — поинтересовалась Женька, которая в это время единственная застала меня врасплох, пока весь дом еще спал.

— Да, — скрывать не стала. Даже глупая улыбка появилась на лице.

— Я рада за тебя, — она сделала глоток чая из большой кружки. — А у меня жопа.

— Если ты о фигуре, то поверь, у тебя ее почти нет, а если о делах, то с этого момента поподробнее.

— Варькин папашка объявился. Теперь он будет играть здесь.

— Да, засада! Давай, переоденусь и поболтаем, — предложила я, ныряя в комнату. Женька последовала за мной, изливать душу. А там, как оказалось, засада полная. И проблема была в том, что Женька у нас была однолюбом.

В четверг поздно вечером, когда я уже выходила с работы Миша (что немаловажно, уже совсем не Ряземский) сделал мне сюрприз своим появлением. Иду я вся такая уставшая, еле волоча ноги, а у меня перед глазами появляется большой красивый букет. Не скажу, что являюсь любительницей цветов, но всё равно было очень приятно.

Он уже по-хозяйски обнимает и целует, и неважно, что пойдут на работе сплетни и домыслы, а я стою и плавлюсь, как свечка на тортике.

— Поужинаем?

— А может, закажем пиццу, а сами домой? — предлагаю свой вариант.

— Сонечка, ты в курсе, что ты идеальная женщина?

— Конечно! Ты мне только что в этом признался.

А дома фильм в объятиях друг друга, неспешный разговор и бонусное дополнение, сносящее крышу в виде секса. Хотя секс это или занятие любовью, мы пока это не обсуждали.

И не важно, что завтра вставать на рассвете. Мне нужно успеть домой, сделать пробежку, переодеться. А он на пороге со словами: «Тебе нужно хоть что-то сюда перевезти».

— Давай, пока обойдёмся зубной щеткой.