– Домой, - спрашиваю, - едешь?

– Домой, прямым ходом, не беспокойся...

– Смотри, поосторожнее...

По дороге Григорович встретил знакомого. Заглянули в рюмочную понравилось. Потом зашли в шашлычную. Потом на лавочке в сквере расположились...

Очнулся Григорович в вытрезвителе. Состояние - как будто проглотил ондатровую шапку. Портфель отсутствует. А в портфеле - номер "Континента"...

Слышит: "Григорович, на выход!"

Выходит из камеры. Небольшой зал. Портрет Дзержинского, естественно. За столом капитан в форме. Что-то перелистывает. Батюшки, "Континент" перелистывает...

Григорович испугался. Стоит в одних трусах...

– Присаживайтесь, - говорит капитан. Григорович повиновался. Сиденье было холодное...

– Давайте оформляться, Григорович. Получите одежду, документы... Шесть рублей с мелочью... Портфель... А журнальчик...

– Книга не моя, - перебил Григорович.

– Да ваша, ваша, - зашептал капитан, - из вашего портфеля...

– Провокация, - тихо выкрикнул обнаженный социолог.

– Слушайте, бросьте!
– обиделся капитан.
– Я же по-человечески говорю. Журнальчик дочитаю и отдам. Уж больно интересно. А главное - все правда, как есть... Все натурально изложено... В газете писали:

"антисоветский листок..." Разве ж это листок? И бумага хорошая...

– Там нет плохой бумаги, - сказал Григорович, - откуда ей взяться? Зачем?

– Действительно, - поддакнул капитан, - действительно... Значит, можно оставить денька на три? Хотите, я вас так отпущу? Без штрафа, без ничего?

– Хочу, - уверенно произнес Григорович.

– А журнал верну, не беспокойтесь.

– Журнал не мой.

– Да как же не ваш?!

– Не мой. Моего друга...

– Так я же верну, послезавтра верну...

– Слово офицера?

– При чем тут - офицера, не офицера... Сказал, верну, значит, верну. И сынок мой интересуется. Ты, говорит, батя, конфискуй чего-нибудь поинтереснее... Солженицына там или еще чего... Короче, запиши мой телефон. А я твой запишу... Что, нет телефона? Можно поговорить с одним человеком. Я поговорю. И вообще, если будешь под этим делом и начнут тебя прихватывать, говори: "Везите к Лапину на улицу Чкалова!" А уж мы тут разберемся. Ну, до скорого...

Так они и дружат. Случай, конечно, не типичный. Но подлинный...

Дело было в шестидесятом году.

Жил в Ленинграде талантливый писатель Успенский. Не Глеб и не Лев, а Кирилл Владимирович. И жил в Ленинграде талантливый поэт Горбовский. Его как раз звали Глебом. Что, впрочем, несущественно...

Был тогда Горбовский мятежником, хулиганом и забулдыгой.

А Кирилл Владимирович - очернителем советской действительности. В прозе и устно. (Над столом его висел транспарант: "Осторожнее. В этом доме аукнется-в Большом доме откликнется!")

Однажды Горбовский попросил у Кирилла Владимировича машинку. Отпечатать поэму с жизнеутверждающим названием "Морг".

Успенский машинку дал. Неделя проходит, другая. И тут Кирилла Владимировича арестовывают по семидесятой. И дают ему пять строгого в разгар либерализма.

Отсидел, вышел. Как-то встречает Горбовского:

– Глеб, я недавно освободился. Кое-что пишу. Верни машинку.

– Кирилл!
– восклицает Горбовский.
– Плюнь мне в рожу! Пропил я твою машинку! Все пропил! Детские счеты пропил! Обои пропил! Ободрал и пропил, не веришь?!

– Верю, - сказал Успенский, - тогда отдай деньги. А то я в стесненных обстоятельствах.

– Кирилл! Ты мне веришь! Ты мне единственный веришь! Дай я тебя поцелую! Хочешь, на колени рухну?!

– Глеб, отдай деньги, ~ сказал Успенский.

– Отдам! Все отдам! Хочешь - возьми мои единственные брюки! Хочешь последнюю рубаху! А главное - плюнь в меня!..

Прошло десять лет. Горбовский разбогател, обрюзг. Благоразумно ограничил свой талант до уровня явных литературных способностей. Стал, что называется, поэтом-текстовиком. Штампует эстрадные песни.

Как-то раз Успенский позвонил ему и говорит:

– Глеб! Раньше ты был нищим. Сейчас ты богач. И к тому же не пьешь. У тебя полкуска авторских ежемесячно. Верни деньги за машинку. Хотя бы рублей сто.

– Верну, - хмуро сказал Горбовский. Прошло еще два года. Терпенью наступил конец. Успенский снял трубку и отчеканил:

– Глеб! У меня в архиве около двухсот твоих ранних стихотворений. Среди них есть весьма талантливые, дерзкие и, мягко говоря, аполитичные. Не привезешь деньги - я отправлю стихи в "Континент". Уверяю тебя, их сразу же опубликуют. За последствия не отвечаю...