Мирились шумно, в кабаке, с поцелуями. А на следующий день Мишка поехал Москву своему семейству показать и... уснул за рулем.

И дальше Нефедов делал со мной, что хотел.

Без Мишки я совсем потерялся. Я учил своих телок, и учил, как выяснилось, халтурно. Просто мешал Сове. Если что – Сова ни при чем. Она работала втемную и получала копейки. Ну на наш взгляд, копейки, а для нее это были деньги.

И вот, когда убили Веронику, а потом Яну…

– Я не хочу больше слушать! Только без меня! – сказала я, потому что во мне проснулась тошнотная, омерзительная жалость пополам с ненавистью к этому подонку.

– Ладно, – скривился Стальной, – допишете потом. А ты мне вот что, Геночка, скажи: кто подложил Яну дяде Вите?

– Формально я. Я ее тогда и вообще первый раз видел. Но привел ее Нефедов! И приказал тоже он. Только он не дяде Вите хотел, а Мишке.

– Они были знакомы? Яна с Нефедовым?

– Да уж наверное.

– Любовники?

– Либо любовники, либо друзья, либо злейшие враги. Они ненавидели друг друга.

– А почему он хотел свести ее с Мишкой? При живой-то жене?

– Он плохо знал людей. Судил по себе. Вышвырнуть на улицу некрасивую жену – это ему понятно. Или убить.

– Но кто кого выбрал? Яна дядю Витю или наоборот?

– Скорее она.

– А он?

– Он же порядочный, перепугался ее молодости и красоты. А потом все-таки влюбился. Но это было уже без Мишки, после его смерти.

Леха набрал свой секретный номер телефона, что-то пробурчал, долго слушал, потом тяжелым взглядом уставился на Гиндина.

– В желудке Яны найден клофелин, как и у Совицкой.

– Да я... да он… – заюлил Гиндин. – Он сказал, чтобы я просто усыпил ее до его прихода. Он говорил, что подкупит ее, возьмет в долю.

– И ты поверил? – в упор посмотрел на него Леха.

Молчание было красноречиво.

– А теперь скажи все-таки, кто подложил мне Машку? – гнул свое Стальной.

– Пыльный.

– Кто-кто?

– Пыльный. Ну он и правда пыльный. Будто два года провел под кроватью у неряхи-любовницы. Лицо серое, морщинистое, волосы серые – то ли седые, то ли такие и есть. Очень высокий, но сутулится… Да я его один раз видел… Он, вообще-то, хуже хотел тебе сделать. Он спидачку для тебя искал.

– И что ж вы не нашли? Это ж такие бабки, а?

– Не было у него бабок, – брякнул Гиндин, испугался, осекся, добавил:

– Чтобы из-за какого-то мудака всю школу губить!

– Спасибо, кума, что не насрала.

– Ладно, – устало сказал Леха, – ему еще много писать. А я лично жрать хочу и канистру водки.

Дезинфекции душа требует. Надо быть готовым к труду и обороне. Интересно, где сейчас Нефедов?

– В издательстве. На глазах у всех. Коснись чего – я не я и шапка не моя. Все этот подлец Гиндин. И почерк его, Гиндина, – с угрюмой мстительностью сказал Гиндин.

– Будем ждать здесь, – сказал Стальной и вдруг рыкнул на меня:

– А ты отвали, чтоб духу твоего тут не было!

Я отвалила с превеликим удовольствием.

– А мама надолго уехала?

Ну конечно, двенадцатилетнему мальчику нельзя знать правды. Дядя Витя думает, что так положено. Как будто через несколько дней не придется говорить эту правду.

– Кирюша... мама ушла насовсем…

– Она бросила нас?

– Нет, она умерла, Кирюша…

– Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие! – Кирюша звонко рассмеялся, потом глянул на мое лицо. – Это... правда?

– Кто же лжет про такие вещи?

Нет, он не заплакал. Он просто смотрел на меня, и глаза его становились больше и больше. Первой заплакала я. И тогда до него тоже дошло. Он заплакал тихо, почти без слез.

– Сейчас я дам тебе валерианочки, и ты поспишь.

– А ты? Ты не уйдешь от меня? Ты будешь спать со мной?

– Ну конечно.

Я напоила его лекарством. Он как-то удивительно быстро погрузился в спасительный сон.

Позвонил Женечка Свиридов. Я давно хотела у него спросить о драке с Нефедовым, и теперь вспомнила об этом.

– Женечка, почему Нефедов напал на тебя в «Фантоме»?

– Это длинная история…

– Чем длинней и точней, тем лучше.

– Приревновал, наверное.

– Ты мне не «наверное», а точно. Как было дело. Дословно.

– Ну один раз мы встретились с Яной в издательстве. Погода была ужасная. Грязь, вода… А Яна была в очень длинной шубе. Ну я и подогнал ей машину к самому крыльцу. Вдруг выскакивает Нефедов с таким лицом… Да вы видели его в «Фантоме».

И начинает орать что-то типа: "А, по переулочкам Я сказал Панфилову, что ты проментовская журналистка и что лучше уж ты, чем свора дур со своими домыслами.