В помещении бойни Хавьер сбросил туловище на плиту и отошел. У Рутгера отвисла челюсть.

– А ты не шутил, - только и проговорил он

Рутгер нагнулся, чтобы поближе разглядеть туловище. Даже без конечностей, это была очень красивая женщина. Он потыкал в нее пальцем, как будто пытаясь самого себя заставить поверить в реальность того, что он видит, даже немного ожидая, что она вот-вот вскочит и закричит: БУ! Ему было плохо, но он был возбужден одновременно. Это был тот самый последний штрих, в котором нуждался фильм, он был в этом уверен, и с двумя актерами, которые сомневались в затее, и другой актрисой, парень которой был заперт в подвале. Даже Рутгер возжелал поскорее закончить с картиной и уместить ее в футляр. Он хотел закончить еe для монтажа. Затем, пусть горничные уберут в доме сверху донизу и изгонят само присутствие кровожадности, также, как и эту проклятую пыль.

– Мне накачать звезд наркотой? – спросил Хавьер.

– Никакой больше наркоты. Я хочу, чтобы они ясно мыслили для финала.

– Что насчет парня? С ним нужно что-то делать.

Рутгер выпрямился.

– Нет, погоди секунду...

– Он слишком много знает, - сказал Хавьер.
– Он уже угрожал нам, что к мусорам пойдет.

Рутгер пожалел, что поделился этой информацией.

– Пацан не пойдет к копам. Даже если и пойдет, у нас ее согласие на камере.

– Вику не очень понравится объяснять что-то мусорам. Нам не нужно, чтоб они тут вынюхивали.

– Он дважды ворвался сюда, Хавьер. Если он пойдет к копам, он тоже пойдет на дно. Христа ради, Джессика именно, что хочет стать порно-звездой. Она не позволит своему парню запороть все связи, которые она тут наладила. Конечно, начала она в подполье, но у нее может быть многообещающая карьера в мэйнстриме. Я могу представить ее нужным людям. У этих молодыx людей есть все шансы подняться на этом, если они правильно карты разыграют, так что не волнуйся, пацан просто пар выпускал.

Хавьер по-прежнему выглядел недовольным, но он всегда так выглядел.

– Доверься мне, - сказал Рутгер.
– Я в этом бизнесе уже сорок лет, и если и есть какая-то вещь, которую я уяснил, так это то, что деньги меняют мнения. Деньги прощают все.

25.

В промозглости своего убежища Гарольд раскачивался на своем кресле качалке, наблюдая красный балет, который разыгрывался перед ним. Брюшка мух распухли до размеров черри, и из них выбивалась красная пыль, толкая их в темноте и освещая ее. Весь подвал напоминал темную комнату для проявки фотографий.

Гарольд был гол, а его пенис испытывал эрекцию, достигнув своего максимального размера, но его любовница не трогала его. Ей это было не нужно. Ее сияние, которое покрывало заднюю стену сверкающим, розовым светом было всем, что ему требовалось для возбуждения. Извиваясь, его посмертное создание разбухало и сужалось снова и снова, подобно гигантскому, сверкающему сердцу - так выглядело уродство парализующей красоты.

– Мой шедевр, - сказал он.

Его член болтался то взад, то вперед, с росой семени в дырке.

Мы всегда любили тебя, Гарольд.

Стены начали содрогаться, покрываясь маленькими трещинами, напоминающими молнии. Рой шумел сейчас громче в индустриальной симфонии.

Их были сотни.

Они ударялись о его кожу и заплетались у него в волосах. Еще больше их вылилось красным фонтаном изо рта его любимой. Это выглядело так, как будто она блюет кровью, и от этого зрелища он эякулировал.

– Я люблю вас, – проговорил он. – Я всех вас люблю.

Мы голодны, Гарольд, так голодны.

* * *

Мод зашла в дом скорби и стряхнула капли дождя с зонта. Чертыхаясь, она сняла свои галоши, а затем ботинки. Снаружи небеса разразились яростным ливнем, ее манжеты промокли, а ее лицо было таким же пасмурным, как и погода.

Она включила свет в фойе.

Господи, он держит это помещение в темноте. Можно подумать, что он Дракула.

Она вошла в главную прихожую, включая по пути свет. Обратив внимание на то, что машина ее брата по-прежнему стоит на парковке, она закатила глаза и подумала, сможет ли он хоть когда-нибудь восстановить хотя бы подобие жизни. Как бы он ее не расстраивал, он по-прежнему был ее братом, и ей было противно видеть, как он гниет в своем подвале в окружении трупов. Он стал затворником, который очень яростно оберегал свое одиночество и был скрытным. Она даже подумала, что может у него какие-то психологические проблемы, и подумала, как бы отвести его к психиатру, но предложить это так, чтобы он не взорвался, а просто под предлогом, что ему возможно нужна помощь. Она пообещала родителям, что позаботиться об их проблемном сыне, также, как и пообещала заботиться об их семейном деле.

С бизнесом было все хорошо, с Гарольдом не все.

Мод предположила, что раз уж он все равно будет там всю ночь, она могла бы принести ему немного еды. Может она и не могла поддерживать его психологически, но хотя бы физическая поддержка была ей по силам. В пластиковом пакете у нее был жареный рис для себя и порция "Mу-гу-гай-пана"[25] для Гарольда – его любимое – ну и упаковка яичных роллов на двоих.

Она прошла по коридору и подняла люк в лифт. Она отметила, что лифт наполнен красной пылью, и решила пообщаться с Гленном насчет уборки. Она терпеть не могла грязь. По пути вниз, она также отметила какой-то странный спертый аромат в воздухе. Он был плох, это была органическая вонь, как аромат тела либо дерьма. Когда она достигла низа, oна открыла лифт, и ее сразу же атаковал такой мощный шлейф вони, что ей пришлось прислониться к стене.