На краю страха

Представьте: вы едете за город. Разбитая дорога. Старенький автобус вязнет в грязи. За окнами сгущается темнота. На фоне ночного неба чернеют силуэты деревьев. Тучи. Ветер. Раскаты грома. С крестов заброшенного кладбища резко взлетают вороны. Тревога нарастает...

Самое время рассказывать страшные истории!

Сборник «На краю страха» продолжает серию Творческого объединения писателей ЛитBANDиТы. В нем собраны рассказы в жанрах хоррор, мистика, триллер, магический реализм, фантастика. Какая история напугает вас больше всего?

Чтобы лучше прочувствовать атмосферу, слушайте треки, собранные авторами в плейлист на Яндекс-музыка. Перейти на него можно по QR-коду, размещённому в конце сборника.

Покой и бескрайние просторы горной кавказской деревушки. Лачуги, разбросанные по равнине, забытые миром жители, большинство из которых старики. Живописный пейзаж, каким я его помнила с детства, нетронутая земля, каждым клочком своим воспевающая силу и могущество природы.

Дом, в котором я остановилась, стоял почти у самого леса. Хозяйку звали Марьям. Она была молода, полна сил и истинно кавказского гостеприимства. Муж её умер, но Марьям бойко вела хозяйство, ухаживая за домом и скотиной, а летом сдавала несколько комнат редким постояльцам. Как могла она баловала гостей, щедро разбавляя блюда приправами, а речь – шутками, но вся эта милая суета не могла вытравить горечь покинутого сердца, что читалась в глазах женщины. У Марьям была маленькая дочка, Алина, кареглазая и смешливая. На её бедрах красовался связанный матерью шерстяной платок, оберегавший девочку от сквозняков. В нем каждое утро она и прибегала к моей двери и громко колотила в неё, чтобы разбудить. Тогда я выходила к завтраку, а потом отправлялась на долгую прогулку, стараясь забыть шум большого города и выровнять ритм моего разбитого сердца.

Лавируя меж валунов и тонких ручейков, сбегающих к шумной реке, я то и дело обращала взор в сторону леса, упираясь взглядом в могучую стену, где тысячей верных солдат стояли деревья. Я пыталась рассмотреть, где берёт начало это хвойное море и где оно оканчивается. Но край его угадывался лишь там, где зелёный покров подходил к вершинам гор, образуя резкий контраст.

Стоял вечер. Марьям хлопотала у плиты, когда одна из гостей дома вошла на кухню с корзиной, полной грибов. Пожилая женщина казалась взволнованной, утверждая, что видела в лесу мужчину, не похожего ни на лесника, ни на местного жителя. Из рассказа выходило, что она собирала грибы и заплутала, когда, словно из ниоткуда, на поляну, где она стояла, склонившись над россыпью лисичек, вышел мужчина. Он не заметил её, хоть и прошел совсем рядом, шатаясь и несвязно мыча. Женщина была напугана, но сама не могла определить, чем вызвано это ощущение.

За окнами сгущалась ночь, и несмолкаемый шум реки убаюкивал мой разум. В таком состоянии человек легко верит тому, что слышит, и придает услышанному весьма живые и отчетливые формы. Но я не углядела в этой встрече ничего особенного, и мне было непонятно волнение соседки. Какой-нибудь местный житель выпил лишнего и пошёл побродить в лесу.

Пока постоялица рассказывала историю, хозяйка дома не шевелилась. Ни один мускул не дрогнул на лице, будто окоченевшем. В какой-то момент мне показалось, что с её губ сорвался тихий стон, словно застарелая боль не могла найти выхода. Я осторожно окликнула Марьям в смутном опасении за её самочувствие. Но она не ответила и поспешила уйти с кухни, словно наше присутствие ей вдруг стало неприятно.

Наутро, не спеша позавтракав, я отправилась в долину, чтобы провести день верхом. Ещё накануне я договорилась с местным жителем, чтобы он одолжил мне смирную кобылу. Пока мужчина, крепко сбитый и дотемна загоревший, готовил лошадь, я, не зная зачем, пересказала ему услышанную накануне историю. Он внимательно слушал не перебивая, а когда я закончила, спросил:

– Ты знаешь, кто такие заблудшие?

Я покачала головой. А он продолжил:

– Заблудшими в наших краях называют тех, кто ушел в лес и не вернулся. Эти люди не могут найти дорогу домой, не видят тропинку, даже если она перед ними. Лес для них меняется, чтобы сбить с пути. Каждый может стать заблудшим. Даже лесник, что знает эти места, как свой дом.

– Разве их не ищут? – спросила я.

– Ищут, конечно, ищут. Но никогда не находят. Если звать их по имени, они не отзовутся, потому что лес спрятал от них все звуки. Они не слышат даже собственного голоса.

– Но тот мужчина…

– Забудь о нём. Ему нет дороги назад.

– Но ведь кто-то наверняка его ждёт! – воскликнула я.

– Найдется один, пропадет кто-то другой. Никто не может увидеть заблудшего. Никто не может вернуть его домой. И только тот, кто тоже потерялся, может его увидеть и помочь. Но тогда сам останется в лесу навсегда. Твоей знакомой повезло, – сказал он напоследок. – Если бы она показала дорогу заблудшему, то он вернулся бы домой, а она осталась там.

Возвращалась с прогулки я уже в сумерках. Лошадь едва тащилась от усталости, а я, под впечатлением от местной легенды, пребывала в каком-то нервном возбуждении. Дорога к дому пролегала мимо леса. В надвигающемся сумраке он, как ни странно, не казался темным, а был будто подсвечен изнутри. Я двинулась в седле, направляя лошадь к деревьям, чтобы на ходу заглянуть в дразнящую любопытство чащу, но лошадь сопротивлялась и, упрямо дергая поводья, продолжала идти прямо.

Отказ животного подчиняться вызвал у меня внутренний протест. Непреодолимая тяга окончательно завладела мной. Я привязала кобылу и, немного помедлив, шагнула в лес, ощущая, как нежная прохлада ложится на плечи, приглашая сделать ещё шаг. Я прошла вперед, привлечённая неземным покоем, разлитым в безбрежной чаще. Краски здесь были нежнее, а очертания мягче. Трава почти не росла – вероятно, погибала, скрытая от солнца высокими стволами. Слежавшийся ковёр из прелых иголок отзывался на каждое движение, и я шла, не в силах остановиться, словно неведомая сила мягко подталкивала меня в спину.

Вдалеке слышались вечерние трели птиц, мерный зов кукушки и дробный перестук дятла, разбивающего кору. Слух различил глухой звук упавшей шишки, вокруг молчали почерневшие камни. Присев на корточки, я коснулась одного из них. Приветливый покой тотчас охватил меня, и я закрыла глаза, слушая лес, вдыхая аромат хвои, улыбаясь нетерпеливому фырканью лошади, ожидавшей моего возвращения. Шум реки доносился где-то позади – переливчатый рокот, к которому я так привыкла, что почти перестала его замечать.

Внезапный звук нарушил моё умиротворение. Сначала он был едва заметным, словно чуткое прикосновение. Затем прошел глубже, в сознание, а оттуда – прямо в сердце. Оно подскочило, когда я распознала человеческие шаги.

– Марьям! – воскликнула я, увидев женщину. Я поднялась ей навстречу, а она, вздрогнув, остановилась, не ожидавшая встретить кого-то ещё. Я тоже замедлила шаг, заметив её бледность. – Что случилось?

Она продолжала смотреть на меня. Зрачки её были расширены, а тонкие губы дрожали. Марьям попыталась произнести слово, но я услышала только хрип.