— Эй, парень, — раздался голос. — Есть что пожевать?

Я дернулся, не ожидая здесь кого-то увидеть. Говоривший сидел за картонной коробкой, прижавшись спиной к стене. Ума не приложу, как его не заметил. С черными, густыми и кудрявыми волосами, он сидел прямо на асфальте, опустив взгляд.

Лучше бы так и оставался. Когда он поднял голову, я увидел два заросших провала вместо глаз.

— Что, не нравится моя рожа? — обнажил он зубы. — Наверное, уродливая. Так что, пожевать есть что? Угостишь слепого?

От него исходил ровный тон небольшого голода, на фоне которого кружило озорство и желание позабавиться над тем, кого пугают его глаза.

— Держи, — кинул я ему шоколадку.

Она ударила мужчине в грудь и сползла вниз. Он поймал её, ощупал, довольно хмыкнул и быстро развернул. Только сейчас я заметил, что у него чистое лицо, без следов щетины и грязи. Сильный, широкий и волевой подбородок. А пальто, в которое он закутался, было явно когда-то дорогим и роскошным. Украл на свалке?

Больше не задерживаясь, быстрым шагом отправился из переулка. Когда оглянулся, странный слепец выходил на другую сторону.

Соня пришла за двадцать шесть минут до начала занятий. Она куталась в потёртую куртку с меховым воротником и на этот раз надела сапоги. Пожалела в такую погоду портить новые кроссовки. Пока я добирался до школы, дождь успел начаться и закончиться. А когда дошёл до дерева, ливень вернулся с новой силой. Я просидел с час, не сходя с места и думая о том, куда меня завела жизнь и что делать с всё новыми и новыми проблемами.

— Ты псих! — вместо приветствия сказала девушка. — Мог бы дождаться меня и в школе!

Она схватила меня за руку и потащила в здание. В её голове пронеслись сотни мыслей. Они, как сахарные пчёлы, вылетающие из улья, выскакивали наружу и истаивали под каплями дождя. Соня в руке держала зонт, под которым и укрыла нас обоих. Девушка думала о том, что я мог здесь сидеть и по другим причинам, а вовсе не её дожидаться. Но версия, будто я страдал ради нее, нравилась ей куда больше.

— Ты весь продрог.

Её ладонь была обжигающе горячей.

— Немного, — ответил я, но мои слова потонули в шуме дождя.

Крона дерева прятала меня, не дала промокнуть до нитки, но когда я подошёл к школе, то кроссовки хлюпали, а одежду можно было выжимать.

— Почему ты приходишь так рано? — спросил я.

— Люблю учиться, — слукавила она.

Я уловил образы безысходности, которую она ощущала дома, и понял: она пользуется любой возможностью, чтобы поменьше там находиться.

— Так и подумал, — улыбнулся я. Мы уже подошли к главному входу и остановились, пропуская других учеников между луж.

Было так легко изменить её эмоции, но я не стал. Слова старика оставили след, и мне не хотелось вмешиваться больше нужного.

Она тоже улыбнулась. Искренней улыбкой. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, а потом до неё дошло, что мы продолжаем держаться за руки. На глазах у других учеников, которые успели нас заметить.

— Как знала, — сказала Соня неловко. — Что кипяток пригодится.

Достав термос, она наплевала на чужие взгляды и потащила меня вглубь школы. Кто-то из парней хотел свистнуть нам вслед, но одного взгляда на него хватило, чтобы он заткнулся и убрался.

— Кто ты такой?

Мы спрятались среди коридоров в заброшенном крыле и сидели, распивали горячую воду, которую Соня притащила с собой.

— Это нормально, что часть здания заброшена? — спросил я, уйдя от ответа.

— Ты же в Низинах, — пожала она плечами из положения сидя.

Девушка сидела рядом, прижавшись ко мне. Наши мокрые куртки лежали рядом. С зонта натекла целая лужица, но нам было плевать.

— И что?

— В эту школу ещё наши деды ходили. Говорят, тогда здесь лучше жилось. Построили одну большую школу на всех. Она способна вместить пять тысяч учеников, представляешь?!

— Не особо.

В моей школе училось около пяти сотен.

— Сейчас где-то три тысячи, — задумалась Соня. — Так говорят официально. Ходит слух, что директор за каждого деньги получает и поэтому мухлюет с цифрами.

— А сколько на самом деле?

— Считать тех, кто числится, но прогуливает? Большинство из банд такие.

— Если не считать?

— Не знаю. Тысячи две, наверное. Больше-то ходить некуда. Поэтому каждое утро, — Соня вздохнула, — мы стекаемся сюда по утрам, как и всё остальное стекается в Низинах.