Ну вот. Мы вступили в преступный сговор. Хотя, почему преступный? Всё ведь хорошо. Подставным хранителем ключей, а супруг с ней поговорил ещё до звонка в полицию, жена Олега быть согласилась. Оно и логично. Молодёжи – раздолбаям, таким как я, Лиза и Всеволод, дед Ильич вряд ли доверил бы ключи от своей квартиры. Филипыч и Карповна, а я вспомнил, как про них мне уже рассказывала Людмила, тоже на роль хранителей его спокойствия не подходили по возрасту. Одинокий старик не вверил бы заботу о себе таким же одиноким старикам. Ещё кто из них троих первый схватится за сердце неизвестно. Тогда им всем надо было бы ключами обменяться, для чистоты абсурда. Надежду Александровну наш покойный не знал, она тут живёт недавно, потому выпадает. Олег и Света – самые подходящие на роль заботливых соседей, семейные, надёжные.

«Скорая» и полиция приехали вместе. Вау! Первая, выписав нужные бумажки, поспешила скрыться, но и без них началась та ещё суета. Молодой, но очень дотошный полицейский допрашивал всех нас с таким пристрастием, особенно нашедших труп, что становилось не по себе. Я уже едва не поверил в то, что мы действительно все сговорились и убили старика ради его сокровищ, и чуть не решил в этом признаться. Как нашли? Зачем вошли? Кем приходимся покойному? И ещё море вопросов… Но я, как и все остальные, выдержал допрос с честью и от легенды не отклонился. Понятых старший лейтенант пригласил с улицы. К нам он доверием явно не проникся. Протокол составлен, кто что видел и кто где кого нашёл – записано. Правда, вредная женщина нам потом все уши прожужжала, что у неё руки тряслись на допросе и что полисмен мог что-то заподозрить. Но мы с Олегом её в течение получаса, кажется, успокоили. Весь день двери наших квартир почти не закрывались, мы ходили друг к другу, что-то спрашивали, поддерживали, особенно после визитов старлея. Потому что одного протокола ему было мало. Ильича уже увезли в морг, а старлей будто издевался, или хотел накрыть тут разом подъездную ОПГ, чтобы план выполнить, но в течение всего дня он ещё ходил к нам, то отлучаясь на обед, то опять возвращаясь, стучался в квартиры и мучал вопросами. Молодой въедливый засранец. Спасибо хоть уложился за день и боле не докучал.

Только ближе к вечеру, когда дотошный мент, наконец, исчез, пришёл флегматичный участковый. Не задавая вопросов, и вообще почти ничего не говоря, он забрал связки ключей, и найденную у Ильича дома, и ту, которую, якобы, Ильич дал Свете, запер и опечатал квартиру и молча ушёл.

На следующий день в подъезд вернулась тишина и безмятежность. Но довольно тревожная тишина. Ближе к вечеру Олег получил копию заключения медэкспертизы по Ильичу, так как в больнице у бородача оказалось много знакомых врачей, знающих патологоанатома и согласных на услугу по блату, и пришёл поделиться этим с нами. Само заключение ушло участковому, а вот копию раздобыть связи Олега позволили.

Я пока трудно переваривал происходящее, потому просто плыл по течению. Пришёл Олег, значит, надо открыть.

– Вов, привет, – начал он. – Сразу хотел сказать спасибо, что поддержал меня вчера.

– Мне было несложно, – сухо улыбнулся я.

– Так, ребят, теперь по делу, – он сделал шаг назад. – Есть хорошая новость и…

– Плохая? – предположила Лиза. Она из своей квартиры не выходила, стояла на пороге. Сверху спустился Всеволод. Их инициативный бородач пригласил раньше, чем меня. Вещий Олег вещал теперь только нам троим на площадке 4-го этажа.

– Скорее… странная, – позволив себе небольшую паузу, ответил папа Илоны.

– Начни с хорошей, – прервал я неловкое молчание.

– Ладно, – кивнул Олег. – Значит, так… Ильичу вскрытие уже провели. Спасибо нашей медицине, что не тянули, как они обычно делают. В заключении написано – умер от сердечной недостаточности. Это правда, сердцем он ну… страдал последние несколько лет. Я знаю. Плюс медкарта у нашего соседа увесистая, она, считайте, нас тоже выручила и убедила патологоанатома не делать лишних движений. Поэтому подозрений насчёт того, насильственная ли это была смерть или нет – ни у кого больше не возникает. Его точно никто не убивал. Нам теперь бояться нечего, никто больше нас допрашивать не будет, – Олег так убедительно говорил, повторяя местами одно и то же, только другими словами, что всё, что нам оставалось сделать, это с облегчением выдохнуть.

– А какая странная? – нетерпелось Лизе.

– А странная, – Олег снова сделал паузу. – Наш Ильич умер вечером 29-го августа. То есть, за два дня до того, как мы его нашли.

– И в чём странность? – не понял Всеволод.

– Ого! – на лице Лизы появился испуг. Она, похоже, догадалась.

– Да что такое-то? – не понимал Всеволод, но уже начинал тревожиться.

– А то! Как мёртвый человек мог прислать нам письма? – пояснила Лиза.

– Вот и я об этом, – поддержал её Олег.

– Ни 29-го, ни 30-го числа конвертов в ящиках не было, это я точно могу подтвердить, – продолжала Лиза.

– Поддерживаю, всё так. И я заглядываю в ящики постоянно, – сказал Олег. – И в те, и в те. Привычка.

– А если он отправил их по почте? – предположил Всеволод.

– Исключено, – вмешался я. – На конвертах не было ни марок, ни печатей, на почте они не побывали.

– Тогда каким хреном они оказались в ящиках? – уже испуганно спросил Всеволод.

– Ильич мог, например, курьера нанять, – предположил Олег. – Тот в определённое время принёс письма.

– Либо у Ильича в подъезде есть сообщник, и он будет следить теперь за ходом игры, – сказал я.

– Да, не спорю, это загадка, – согласился Олег. – Но сейчас мы её вряд ли разгадаем. Да и ладно, потому как странности на этом не заканчиваются.

– А что ещё? – тревога из голоса Всеволода не уходила.

– Ещё Ильич перед смертью положил в нагрудный карман рубашки, что была на нём, свой паспорт. Он будто знал до минуты, когда умрёт. Приготовился.

– Или отравился, – вырвалось у меня.