В комнате было темно и тихо, приятно пахло хвоей от большого букета пихтовых веток, которые девчата приносили с делянки ежедневно и ставили в вазу на столе. Василиса стояла и думала, что вот она сейчас попала, как птица в клетку. Может передвигаться по комнате, дышать, думать, размышлять о завтрашнем дне, но одновременно с этим была уже несвободной. Что-то невидимое и неосязаемое загнало её в замкнутое пространство. Она понимала, что находиться с такими ощущениями до утра не выдержит. Для неё нужна была ясность положения, в котором она очутилась.

Восстанавливая в памяти всё, что произошло, она не могла вспомнить того момента, когда ударила Северьяна. Это мгновенье не задержалось в голове, выпало из сознания напрочь. Сердце забилось учащённо, слегка закружилась голова, по телу леденящей волной пробежался холодок. Её почему-то потянуло на место происшествия.

Когда Василиса после мучительных терзаний уже взяла в руки телогрейку, чтобы направиться в комнату Плотникова, кто-то с силой дернул ручку двери из коридора, потом принялся отчаянно трясти. Дверной крючок, звеня металлом, заплясал в петле. Василиса замерла.

– Эй, какого чёрта заперлись? Вы что там, оглохли? – послышался требовательный голос Зинаиды. Язык её сильно заплетался. – Отворяйте сейчас же, не то мы с Любанькой высадим дверь!

Василиса с облегчением выдохнула, быстро подошла к двери, сдёрнула крючок с петли.

– Вы чего тут забаррикадировались? – пьяно улыбаясь, спросила Зинаида, проходя в комнату. За ней, пошатнувшись, вошла Люба.

– Мужики пьяные в коридоре шарахались, вот и закрылись от греха подальше, – соврала Василиса.

– Вассочка, мужиков не надо бояться, они такими славными оказались, – осклабилась Люба. – Я даже целовалась с одним из них. Он такой потешный, этот Василий. Жаль, танцы сорвались.

– А что, Северьян не принёс разве патефон? – с замиранием сердца поинтересовалась Василиса.

– Он его разбил вдребезги, когда с крыльца свалился, – усмехнулась Зинаида. – Такую шишку себе на лбу набил – мама не горюй! Даже Тамара Петровна его пожалела, зелёнкой лоб разукрасила.

– Жив, значит, остался наш заступник, – почему-то ничуть не обрадовавшись, промолвила Василиса, а про себя подумала: «И здесь ужом вывернулся. Вот ведь хлюст какой».

– Фенька вырубилась что ли? – поинтересовалась Люба, кивнув головой на нары.

– Отдыхает наша Феня. Она тоже с крыльца свалилась, вместе с Плотниковым.

– Не повезло девке в очередной раз, – сочувственно высказалась Зинаида. – Как выпьет, зараза, так с ней обязательно что-то происходит. Какого чёрта она попёрлась пьяная с Северьяном? Он бы и один сходил.

– Пить меньше надо, – строго сказала Василиса. – Тогда и крыльцо не будет шатким, и зелёнка не пригодится.

Она больше не стала слушать пьяную болтовню женщин и улеглась на нары. Отворачиваясь к стене от света лампы, сказала требовательно:

– Вы тут долго не шарахайтесь, гасите свет и ложитесь спать. Работу на завтра никто не отменял.

Зина и Люба почесали пьяные языки ещё некоторое время и, наконец, угомонились. В тёмной комнате установилась тишина, и было отчётливо слышно, как тикают настенные часы-ходики.

Разговор о предстоящем расширения лагеря вёлся давно. Запасы каменного угля в этом районе были велики, по планам советского правительства ещё в середине тридцатых годов здесь планировалось возвести несколько больших шахт. Но одно дело планировать, и другое – реализовать эти планы. Всё упиралось в пути доставки добытого угля. Для транспортировки промышленных объёмов требовалось построить через болотистую местность железнодорожную ветку. А это сделать оказалось не так-то просто, и строительство отложили до лучших времён.

Построив первую шахту, руководство края столкнулось с проблемой рабочей силы. Люди из других областей не пожелали залазить в глухомань. Расчёт на местное население Приполярного Урала тоже провалился. Занимаясь охотой и рыболовством, оно не пожелало изменить устои своей вольной жизни.

Исправить создавшуюся ситуацию удалось за счёт труда заключённых. Небольшие объёмы угля грузились в вагонетки и по узкоколейке конной тягой подтаскивались к берегу северной реки. Там уголь перегружался на баржи и речным путём доставлялся до пункта назначения. Зимой уголь складировался на берегу, дожидаясь весеннего половодья.

Начавшаяся война заставила правительство в спешном порядке вновь вернуться к отложенным ранее планам. Каменный уголь стране нужен был позарез. Решение вопроса было возложено на НКВД.

Пока в лагере витали слухи о предстоящей стройке, заключённые продолжали надрывать своё здоровье в узких, как кротовая нора, забоях старой шахты. Лагерное начальство ничуть не заботилось об улучшении условий труда и быта зеков. Вентиляция отсутствовала, сверху постоянно сочилась вода, в штреках было влажно и душно. Люди задыхались, простывали и болели.