Этот факт очень сильно поможет мне. Чуть позже будет понятно, как именно.

Дальше перейдём ещё к одному очень значимому месту в жизни Разумовских. Для меня не составило никакого труда узнать о том, что Елизавета Михайловна – четырежды была в разводе. Ого! Вот так богатый жизненный опыт.

Её бывшие мужья были, что не удивительно, из таких же ущербных, как и она, родов. Видимо, браками как-то пытались упрочить межклановые связи, помочь друг другу. Но, как было видно – ничего не выходило.

Но такие, так скажем, браки по расчёту, были именно первые два. Третий мужчина, за которого Елизавета Михайловна вышла замуж – был простолюдином. Да, довольно небедным, обеспеченным человеком, но, всё-таки, не имеющим родовитого происхождения.

Чёрт его знает, что не сложилось с третьим мужем, но вот после него она, наверное, поняла, что и простолюдины такие же кретины и уроды, и уж лучше быть замужем за родовитым кретином и уродом. По крайней мере, ничего не теряешь. Поэтому в четвёртый раз Разумовская снова вышла за аристократа.

В последнем браке, к слову, она состояла уже целых шесть лет, что для Елизаветы Михайловны – безусловный рекорд. И, надо полагать, её нынешний супруг – лишь галочка в паспорте, удобный социальный инструмент. И поэтому никаких препятствий для вступления Разумовской в интимную связь со сторонними мужчинами – нет.

Костик, к слову, ребёнок ещё от первого брака. Поэтому, после развода родителей он остался жить с мамой. А значит – его воспитанием никто не занимался. Впрочем, это и так прекрасно видно.

Также я, естественно, выяснил все предпочтения Елизаветы Михайловны. Прознал довольно много информации о её вкусах и увлечениях. Поэтому, с чётко выстроенной стратегией и необходимой информацией в голове я подошёл к Разумовской.

Она, преисполненная одиночества, сидела на стуле возле подоконника на первом этаже, и игриво покачивала ножкой. Скролила пальцем по телефону. Скорее всего, ждала, пока мимо пройдёт кто-нибудь из преподавателей, к которому она и пристанет.

Но вместо преподавателя явился я. Присел рядом с женщиной, вальяжно закинул ногу на ногу, открыл книгу. Книгу выбрал не простую, а ту, которая станет сигналом для Елизаветы Михайловны. Это была "Божественная комедия" Данте. Исходя из того, что любимой страной женщины помимо России, исходя из её страницы ВКонтакте, была – Италия, а на стене периодически мелькали иллюстрации Гюставе Доре, то я понял, что именно эту книгу необходимо использовать.

В первые несколько минут Елизавета Михайловна не обращала на меня никакого внимания, и лишь когда я в очередной раз соблазнительно шелестнул страницей, она покосилась на книгу. Я специально повернулся чуть боком, чтобы она без проблем могла разглядеть название.

– Божественную комедию читаете? – полушёпотом спросила она.

Выдержав паузу ровно в две секунды – не больше, не меньше, я обернулся. Тем самым я не вербально сообщил женщине, что в сей же момент не готов бросаться к ней в ноги, но и равнодушием отвечать не намерен.

– Да. – Сказал я. И тут же добавил – Это одна из моих любимых книг.

– О-о-го! – Удивилась женщина. – По правде говоря, моя тоже.

– Ну, оно и не удивительно. Книга и правда – "Божественная".

– А описание какого круга Ада у вас любимое? – Поинтересовалась Елизавета Михайловна.

– Второго. – Ответил я.

– Шутите? Я тоже больше остальных предпочитаю второй.

Вот. Пошёл контакт. То, что она любит именно второй круг ада – удачный поворот. Ибо именно на этом кругу наказывали сладострастников. Иначе говоря – любителей перепихнуться. И либо она специально согласилась со мной в знак солидарности, либо правда носит внутри себя похожую страсть, что была в сердцах как Клеопатры, так и Елены Прекрасной. И так, и так – для меня было хорошо.

К тому же, мы как бы издалека, но затронули тему разврата. А это значит, что в своей голове она уже сделала один шажочек в эту сторону.

– А вы читали её в оригинале? – Наступал я.

– К сожалению, нет… – Призналась женщина, подпуская меня всё ближе и ближе к своему внутреннему миру. – Но! В своё оправдание скажу, что читала многие прекрасные переводы. Перевод Брюсова, Вячеслава Иванова, Маранцмана. А с изучением итальянского у меня проблемы…

– Скажу вам по секрету – я тоже не знаком с оригиналом. – Грустно улыбнулся. – Хотя и наслышан о прелестной поэтичности, звучных аллитерациях…

– У нас с вами столько общего… – Неожиданно быстро выдала Елизавета Михайловна такую фразу. – А вы… – Оглянула меня впервые за наш разговор. – Преподаёте здесь? Что-то я раньше вас не видела.

– П-хех. – Усмехнулся я. – Мне, конечно, очень приятно такое слышать, но я пока что всего лишь ученик. – Развёл руками. – Увы!

Елизавета Михайловна выкатила на меня свои глаза и спустя пятисекундную паузу сказала:

– Ученик… – Грусть слегка коснулась её лица. – А так и не скажешь. По разговорам вам – все тридцать. – Она ещё раз оглядела меня, словно надеясь отыскать что-то необходимое в моём облике. – Да и по внешности – меньше двадцати пяти не дашь.