— Привет, мои птички! — радостно воскликнула, улыбаясь, как можно шире. — Сегодня, наконец-то, закончился ремонт, который вымотал мне все нервы и про который я обязательно в скором времени выложу пост. Так что ждите! — говорила, заходя в сарай, куда рабочие потихоньку заносили мебель и расставляли ее под моим чутким руководством. Хорошо, хоть удалось очистить от пыли мой новенький малиновый диван, который мне доставили из Москвы еще в среду.

— Привет, Настюшка-а! — пропел Ярик, подлетая ко мне со спины и обнимая за плечи. — Как я жду сегодняшнего новоселья, Галка свой фирменный медовик печет, — протянул он с таким восторгом, при этом сощурив от удовольствия глаза и облизнув губы, что у меня самой потекли слюнки.

— Тебе разве не надо работать? — удивилась, смотря через свое новенькое большое окошко на дом Константина, которого сегодня пока не было видно. В последнее время мужчина избегал меня всяческими способами, иногда мне даже казалось, что он специально прячется, только увидев меня на горизонте. — Константин не будет ругаться?

— Константин Владимирович до-ма, — усмехнувшись ответил Ярик, оглядываясь вокруг. — Наверное, ухаживает за Анной Викторовной.

— Мило, — ответило, поджав губы. — Ну и как тебе сарай?

— Теперь он больше похож на пряничный домик, по крайней мере, изнутри, — улыбнулся парень, смотря на мою большую кровать из светлого дерева, которую дядя Митя покрыл лаком, и тумбочку со шкафом. — Не ожидал такого от дяди Митяя, — присвистнул он.

— Я и сама была в шоке, когда увидела это чудо, — вздохнула, уже предвкушая как сегодня буду спать в своей кровати, в горе мягких подушек и пухового одеяла.

— А почему у тебя почти все розовое? — неожиданно спросил Ярик, заставив меня смеяться.

— Это мой любимый цвет, — пожала плечами. — Да и тут не все розовое! — воскликнула, взяв парня под руку, и повела его в ванную. — Тут все белое, ну-у, кроме полотенец, — усмехнулась, кивнув в сторону нежно-розовых махровых полотенец, стопкой лежащих на полке.

— Анастасия Сергеевна! — позвал один из рабочих. — А что это такое и куда это ставить? — озадаченно спросил он, держа в руках отпариватель, который вчера вечером привез мне Вадим, мой оператор, со всеми остальными вещами.

— Поставьте его к шкафу, — улыбнулась, выходя с Яриком на улицу.

— Ну и кому еще ты растрындел про мое «новоселье»? — спросила, смотря на то, как рабочие заносят последние элементы декора в сарай — зеркало в деревянной раме, скрученный в рулон пушистый белоснежный ковер и этажерку для обуви.

– Ничего я не трындел, — нахохлился парень. — Это все Степан Семенович неправильно понял, когда я Галку на свидание приглашал, — расстроенно вздохнул он.

— Ну и? — протянула, меня распирало любопытство. Я ведь давно заметила, что Гале не безразличен Ярик!

— Тогда я ляпнул первое, что пришло мне в голову! А потом Степан Семенович решил, что…

— Да я не про дядю Степа спрашиваю! — засмеялась. — Галя согласилась?

— Согласилась! — тут же засиял парень. — Только ее отец из виду вообще не выпускает, — тяжело вздохнул он.

— Ладно, мы что-нибудь придумаем! — хитро подмигнула Ярику.

Осталось придумать, как помочь Ярику с Галей улизнуть на свидание и найти стол, чтобы всех разместить. М — да, Настя Сорокина, настоящая русская девушка, легких путей не ищет!

Последние три дня были для меня тяжелыми, я был погружен в собственные мысли и практически не замечал ничего вокруг. Только одна блондинка в розовом сарафане постоянно попадалась мне на глаза, а я все время, безрезультатно, пытался избегать ее. Но, если с Анастасией все было довольно просто — мне необходимо было извиниться перед девушкой, что сомневался в ее искренности и признать свою ошибку, как настоящий мужчина, то с Аней все было намного сложнее. Нельзя было игнорировать то, что женщина, которой я всецело доверял несколько лет, соврала мне. Намеренно или нет, в этом еще нужно разобраться, но факт остается фактом. Наши отношения с Громовой дали трещину еще несколько месяцев назад, когда я отказался ехать на годовщину свадьбы ее родителей, сославшись на работу. Вот только теперь эта трещина все стремительнее превращалась в пропасть, а вот что мне с этим делать — еще не решил.

— Неужели ты соизволил позвонить родной матери, — раздался недовольный, но любимый голос самой прекрасной и дорогой для меня женщины.

— Прости, не было времени, — покаялся, выходя на веранду, где на солнце лежал Цезарь, положив морду на лапы и грелся. — Работал.

— Весьма паршивое оправдание, молодой человек! — фыркнула мама. — НО! Я безумна рада тебя слышать, сынок, — смягчилась она, а у меня в голове возник ее образ, как мама улыбается мне, растягивая тонкие губы в мягкой улыбке. — Соскучилась!