Я была ошеломлена настолько, что перестала трезво мыслить, и через минуту уже обнимала большое тело обеими руками, присосавшись к нему наподобие пиявки. Это было невероятно, то, как ускорился мой пульс без принятия лошадиной дозы наркотиков. Я потеряла счет времени и увлеклась данным процессом настолько сильно, что глубокий вдох широкой груди подо мной стал полной неожиданностью. Я резко распахнула глаза, чтобы в следующее мгновение столкнуться с чужими, немигающими ярко-бирюзовыми омутами.

Дальнейшие события развивались стремительно, хотя мне показалось, что время замедлилось, словно в кошмарном сне. Я не успела добежать до спасительной двери - за моей спиной послышался звон разорвавшихся цепей, и ариец схватил меня за горло, пригвоздив к противоположной стене и полностью выбив из легких воздух.

Он удерживал меня за шею на высоте собственного роста, принявшись обнюхивать, словно животное. Им руководили голые инстинкты, и от прикосновений неадекватного арийца на моей коже расцветали синяки и трещали ребра. Мое яростное сопротивление закончилось тем, что я сломала свою левую руку. Каерин резким движением разорвал мой белый халат, не обращая внимания на тщетные попытки освободиться, в то время как по моим щекам потекли злые слезы отчаяния.

Это закончилось бы отвратительно, если бы невменяемый подопытный не совершил роковую ошибку. Он ослабил хватку на моей шее, и я смогла выплюнуть одно единственное слово: 'Боль!' Его тело сразу же скрутило в судорогах, и он рухнул на пол, словно подкошенный, в то время как я поспешила убраться из невыносимо белой комнаты, опустив поверх стекла металлическую преграду. Меня бил озноб, кожа была холодной и влажной, а ногти и губы посинели - это был шок. Я прекратила мучения Каерина, когда почувствовала себя в безопасности, но для того, чтобы окончательно прийти в себя, мне понадобилась скорая медицинская помощь.

После спешной обработки я зафиксировала поврежденную конечность специальной эластичной лентой, приняла несколько доз успокаивающего средства и, морщась от боли в ребрах, надела новый халат. Мои руки мелко подрагивали, что для нейрохирурга являлось в принципе нонсенсом. Убрав глухую металлическую преграду, я настороженно посмотрела на арийца. Он сидел прямо на полу, склонив голову и запустив пальцы в волосы. По его камере были разбросаны цепи, а на кушетке, предназначенной для душевнобольных, ограничители были вырваны с корнем.

– Ты что-нибудь помнишь?
– в первую очередь поинтересовалась я.

Каерин вздрогнул, услышав мой голос, и поднял взгляд больных глаз на меня:

– Нет, что случилось?

– Я неверно рассчитала необходимую дозу снотворного, и ты пришел в сознание раньше времени, - осторожно ответила я.
– Этого не должно было произойти, и мне очень жаль, что пришлось прибегнуть к крайним мерам.

– Должен признать, что твои опыты очень похожи на изощренные пытки с особым пристрастием, - с чувством ответил Каерин.

– Прости.

– Возможно, мой вопрос покажется тебе полнейшим бредом, но ты не прикасалась ко мне, пока я находился без сознания?

– В состоянии самого глубокого дельта-сна велика вероятность появления очень ярких, слишком реалистичных цветных снов, однако не следует забывать, что их реальность иллюзорна.

– Да, ты совершенно права, - пробормотал подопытный.
– Это больше походило на плод моего больного воображения, глупые шутки воспаленного подсознания.

Не успела я перевести дух и стереть со лба выступивший от волнения пот, как Каерин поинтересовался:

– Каковы результаты эксперимента?

– Потрясающие, - угрюмо ответила я, не имея ни малейшего представления о том, что с ними делать.

– Что с твоей рукой, Минам?
– понял брови подопытный.

– Случайно упала, - не моргнув глазом, соврала я.
– Иногда я бываю крайне рассеянной.

Ассоциативная связь могла помочь подопытному дешифровать элементы памяти, и для того чтобы он не вспомнил о случившемся, нужно было ликвидировать любые напоминания о произошедшем.

– На сегодня опыты закончены, Каерин, не мешало бы сделать перерыв, - сказала я, не став уточнять о том, что он был необходим в первую очередь мне.
– Обработку результатов исследования продолжим завтра с утра.

Подключив к капельнице подопытного сильнодействующий иммуностимулирующий препарат, побочными эффектами которого являлись галлюцинации и кратковременные провалы в памяти, я оставила Каерина в гордом одиночестве.

Я долгое время простояла в душе под струями холодной воды, неверяще разглядывая свои руки, пальцы на которых мелко подрагивали, несмотря на то, что в университете среди потоков меня считали одной из самых бесстрашных и хладнокровных студентов. Пробормотав себе под нос о том, что нервы стали ни к черту, я приняла снотворное, после чего благополучно заснула.