Итак, в конце июля мы прибыли в а/л «Красная звезда» и обнаружили, что там объявлен 3-дневный траур – это мы сразу поняли по спущенному флагу лагеря. Оказалось, что 16 июля, за несколько дней до нашего появления, район этот прилично тряхануло подземным толчком и одну команду из Москвы под руководством известного м. с. Бориса Романова, находившуюся на ночёвке под самой вершиной, сильно побило камнепадом, которого в обычное время (если бы не землетрясение) там быть не могло. Пострадали все, но одному, молодому учёному и перворазряднику Юре Кулиничу из Москвы, досталось больше всех – удар камнем пришёлся ему на грудь, и он ещё двое суток был жив, но ко времени прибытия спасательного отряда умер, несмотря на то что сам Романов был доктором, к. м. н. Произошло это на серьёзном восхождении – Восточный Домбай – Ульген по 5Б к. т. и потому так много времени заняло для подхода спасательного отряда. Для нас, ещё довольно молодых и ещё «не обкатанных» альпинистов, было серьёзным шоком видеть притихший в трауре лагерь. Можно сказать, что для всех нас это было «первой ласточкой» от нашей будущей профессии. Потом, для тех, кто в этой профессии всё-таки останется, таких случаев будет много. В этой книге я упомяну только тех, которые были мне не просто знакомы, но лично близки.

Но, в отличии от нас, наши тренеры были много повидавшими спортсменами, которые принимали это событие как неизбежные издержки данной профессии. Поскольку к спасательным работам мы уже всё равно опоздали и наша помощь уже не нужна, мы сразу приступили к выполнению наших учебно-спортивных планов. Одновременно это было хорошим способом отвлечься от гнетущей атмосферы только что случившейся трагедии, которая всё ещё присутствовала вокруг нас – в лагере ожидали приезда родителей погибшего, а также судебно-медицинского эксперта и следователя, которые должны были подтвердить, что смерть наступила ненасильственным путём. Сразу скажу, что сбор этот для меня лично был вполне успешным и я, сделав пять гор (две 2Б, две 3Б и одну 4А), выполнил тем самым 2-й разряд, что как раз и было моей целью. Тем не менее, хочу поведать читателю о трёх эпизодах, непосредственно связанных со мной, которые, на мой взгляд, могут оказаться поучительными для других.

Те самые неизбежные издержки профессии, о которых я только что упомянул, не заставили себя долго ждать – очередная трагедия произошла буквально через три недели прямо на нашем сборе, больше того, с моим другом. Расскажу всё по порядку.

Ещё во время тренировок в Ленинграде я познакомился с Сашей Балашовым, очень приятным парнем моего возраста, как и я имевшим 3-й разряд с превышением. В лагере мы даже поселились в одной палатке и собирались ходить в одной связке все восхождения. Саша очень быстро признался мне, что пишет стихи и я заинтересовался. Дело в том, что я, хотя сам никогда не пытался писать стихи, но в то время очень увлекался современной поэзией, которая в те годы была довольно модным увлечением среди молодёжи. Он дал мне почитать свои стихи, и они мне настолько понравились, что я попросил разрешение их переписать. Мне кажется, что я их где-то недавно (55 лет спустя!) видел среди своих бумаг. У нас с Сашей оказалось так много общего (и альпинизм, и поэзия, и взгляды на жизнь), что у меня появилась уверенность в том, что по возвращении в Ленинград мы станем настоящими друзьями на много лет вперёд. Ничто не предвещало беды всю первую неделю, пока мы ходили на скальные и ледовые занятия. Но накануне выхода на тренировочное восхождение (Малый Домбай по 2Б) Саша почувствовал себя простуженным, что и обнаружил лагерный врач и совершенно естественно не допустил его до восхождения. Когда через три дня весь наш сбор вернулся в лагерь, Саша выздоровел, но теперь, согласно строгим правилам альпинизма, он не может присоединиться к нам на следующее, более трудное, восхождение, поскольку не прошёл с нами более лёгкое, тренировочное. Таким образом, он выбывает из состава сбора и, чтобы ему совсем не потерять сезон, его передают в состав лагеря, который работает по стандартному 20-дневному плану.

Начиная с этого дня мы с Сашей практически не видимся, хотя в лагере проживаем в одной палатке. Просто мои и его выходы на вершины не совпадают. И вот наступает злополучный день, 21 августа, когда произошла новая трагедия. Я не знаю, было это для него первое или уже второе восхождение, но сути дела это никак не меняет. По иронии судьбы он попал в отделение к хорошо мне знакомому сильному м. с. и инструктору Людмиле Андреевне Самодуровой, о которой я уже упоминал в качестве своего первого инструктора. В тот день их отряд, состоящий из пяти отделений (каждое отделение состоит из 5 человек плюс инструктор) и командира отряда поднимался на самую красивую вершину района Зуб Софруджу по 2А к.т. Там есть длиннющий, на несколько часов ходу, снежный склон, настолько некрутой (30–35o), что сами инструктора шли рядом со своими отделениями непривязанные, в то время как участники, конечно, шли в связках. Сашу пристегнули третьим к связке двух ребят из Москвы, девочке Нессоновой Н. Б. и мальчику Злобину Н. В. Могу предположить, что Саше достались не самые сильные и дисциплинированные участники. Порядок их расположения в связке был такой: первый мальчик, вторая девочка и третий Саша. Когда идёт такой большой отряд ещё молодых альпинистов, они останавливаются каждые 50 минут для отдыха на 10 минут. Как правило, на таком отдыхе участники снимают с себя рюкзаки и располагают их перед своими ногами выше по склону, чтобы они не смогли укатиться вниз. Что же касается ледоруба, то, строго говоря, его не положено снимать с темляка, но часто этим правилом участники (особенно незрелые) пренебрегают.

На очередном таком отдыхе девочка, поставив рюкзак перед собой, достаёт расчёску и решает привести в порядок свои растрёпанные волосы. Опять предполагаю, что кольца верёвки она тоже положила на рюкзак, что также не позволяется правилами. Время дня было довольно раннее и, значит, снег был ещё жёсткий и довольно скользкий. А дальше всё происходит почти мгновенно: девочка теряет равновесие и, упав на склон, начинает бесконтрольно скользить по склону вниз и очень быстро срывает своего верхнего напарника. По рассказам очевидцев знаю, что ни девочка, ни мальчик, даже не пытаются использовать ледоруб для само задержания. Мне неизвестно, были ли у них в руках в это время ледорубы, но если были, то скорее всего эти ледорубы стали оружием против них самих, т. к. мало вероятно, что в процессе бесконтрольного падения они смогли схватить в полёте свои ледорубы и при том правильной хваткой. Тем временем, Саша, находясь ниже их обоих и уже видя этот безобразный полёт, успевает воткнуть свой ледоруб в снег и лечь на него грудью своего тела. Мне также неизвестно, успел ли он правильно заложить верёвку вокруг головки ледоруба, как того требует техника страховки. В любом случае кинетическая энергия двух падающих тел значительно выше, чем статическая энергия одного Саши. В результате, когда верёвка полностью натягивается и растягивается, становясь своеобразной пружиной, двое первых вырывают Сашу вместе с его ледорубом, он летит по воздуху метров десять и «шмякается» о склон. Скорее всего от такого удара он теряет сознание и более уже не сопротивляется. Всё это происходит на глазах целого отряда, включая шестерых инструкторов. Но уже поздно что-либо предпринять – догнать падающую связку уже не представляется возможным. А в самом низу, куда катится связка, находится большая открытая трещина. И вот два тела уже скрылись в трещине, а Сашино тело в последний раз ударилось головой о большой камень, лежащий на снегу перед трещиной, и… остановило дальнейшее падение всей связки, чем сильно облегчило спасательные и транспортировочные работы, иначе пришлось бы ещё доставать три трупа из глубокой трещины. А так два трупа вытащили за верёвку, которой они были связаны с Сашей. На этом всё было кончено.

Уже через день в лагерь прилетел уполномоченный федерации альпинизма СССР и создана комиссия из старших инструкторов для разбора очередного несчастного случая. Им всегда необходимо установить причины трагедии, и кто виноват. Довольно часто в таких случаях наказывают инструктора отделения, у которого могут изъять инструкторское удостоверение. К счастью, в данном случае этого не произошло: муж Людмилы Андреевны, м.с. Артём Варжапетян, просто забрал её и увёз в Ленинград ещё во время работы комиссии. А ещё через пару дней тела погибших были доставлены соответственно в Москву и Ленинград.

Какие выводы можно сделать из этой трагедии?

Во-первых, никто, конечно, не застрахован от того, что не заболеет в горах, но, чем лучше ты подготовил своё тело в течение всего предшествующего года, тем ниже вероятность того, что это с тобой случится. Сюда, конечно, в первую очередь, входят регулярные круглогодичные тренировки, и чем изнурительнее, тем лучше. Об этом очень хорошо высказался знаменитый русский полководец А. В. Суворов: тяжело в учении – легко в бою. Но нельзя забывать и про сдачу основных анализов и их обсуждение со своим врачом, непременное посещение зубного врача и т. д. до отъезда в горы. Недаром, без справки от врача в то время в лагерь не принимали, но как часто мы относились к этой справке как к ненужной формальности! А начиная со 2-го разряда мы были обязаны перед выездом в горы получать такую справку в городском физкультурном диспансере, где уже имели дело с врачами, знакомыми со спецификой каждого вида спорта.

Во-вторых, все серьёзные альпинисты хорошо знают о том, что нельзя идти на трудные восхождения с незнакомым человеком, будь он даже очень сильным физически спортсменом; сначала его необходимо «испытать» на более лёгком маршруте или хотя бы «съесть с ним пуд соли» на равнине. В альпинизме, как ни в каком другом виде спорта, помимо физического состояния человека, не менее важно его психологическое состояние и как он ведёт себя в стрессовых ситуациях. Недаром у альпинистов существует понятие «схоженности» в команде. Правда, в данном случае эта вторая причина трагедии от самого Саши никак не зависела – в том, ещё недостаточно зрелом альпинистском возрасте, в каком мы тогда пребывали, за нас такие вопросы – с кем и куда мы пойдём – решали наши инструктора. В то время рубежом самостоятельности в альпинизме считалась квалификация 2-го разряда, после получения которого спортсменам разрешались восхождения без инструктора. Чуть позже, повзрослев, отчасти постоянно обучаясь на анализе несчастных случаях в горах, один из которых я здесь и обсуждаю, к подобным вопросам мы подходили куда более серьёзно. И особенно остро этот вопрос стоит в отношении напарника по связке.