– Просто не отрицай, что ты халатно относишься ко всему, что тебе поручают. Хорошо, хоть калитку научилась закрывать.

– В смысле?

– Впервые за ночь она не долбила мне по ушам. Спасибо и на этом.

– Ну ладно.

Часа через два пришла мама и рассказала, как она распрекрасно договорилась с директором о Маркусе. Типо теперь она могла его водить с утра, где он занимался бы еще с тремя такими же особенными детьми.

– Даунами – констатировала я, но меня проигнорировали.

– В общем, это отличная школа – заключила она.

– Потому что единственная во всем Лимертвилле.

Отец ожидаемо поддержал радость матери, а я поспешила убраться к себе в комнату. До вечера меня никто не трогал, пока не пришло время ужина. Очевидно, мое наказание, увы, распространялось только на завтрак.

После очередной глупой молитвы, мы съели, что полагается. Я пошла проведала Барри, проверила калитку, и вернулась к себе в комнату. Однако, к полуночи калитка вновь начала звякать.

Очевидно, там плохой замок. Он просто вылетает – надо будет сказать папе, если хочет закрытую калитку, пусть пораскинет мозгами или деньгами. И наладит замок.

Конец записи.

С утра предки умотались с Маркусом по магазинам. Они решили купить ему новую одежду для школы. Какая ирония – мне для выпускного класса и кофты новой не взяли, а дауну для занятий из трех человек решили купить целый комплект. Хотя ни он, но один из его трех недоразвитых дружков даже не поймет, что это шмотье чем-то отличается от другого.

Наверное, я бы так не бесилась, возьми они меня с собой или дай баксов пятьдесят на собственный поход. А так – почему бы нет?

Зато я осталась предоставлена сама себя и изучила дом. Как выяснилось – он весь где-то да сквозит. В целом самые прохладные комнаты оказались на третьем этаже, а самым теплым вышел подвал (несмотря на сквозняки), хотя обычно должно быть все с точностью да наоборот.

Наверное, поэтому он и уценен. В наше время менять что-то у основания – типо проводки или многочисленных щелей на такой площади – выйдет недешево. Выходит, мои предки опять пытались сэкономить и облажались.

Но в целом довольно не плох – только вот чердак оказался заперт, а ключа я не нашла. Со двора позаглядывала в небольшое окошко – ничего не видно. Темно, как у негра в заднице.

К обеду вернулись родичи с Маркусом и целыми пакетами шмотья.

– Я думала, у нас траблы с деньгами – заметила я.

– Ну не экономить же нам на Маркусе – нахмурилась мама.

– Конечно, сэкономим на мне и доме.

– Ты опять о цене – разозлилась она.

– Я о щелях – глянула на отца – я думала только подвал, но ими кишит весь дом. Везде тянет.

– О чем ты? – вскинул он брови – я вчера все утро проторчал в подвале и там совершенно нет сквозняков.

– Ты бы еще в пуховике туда спускался, то конечно – огрызнулась я.

– Между прочим, мы тебе кое-что купили – заявила мама.

И же что это было? Конечно, глупая белая блузка и какая-та пафосная черная юбка, а-ля японские школьницы. Зато придурку купили новые шмотки и крутые кроссы. Зачем такое шмотье человеку, который себе-то отчета не отдает, не говоря уже о том, что именно носит?

Еще раз пришла к выводу, что Маркус лишь прихоть предков. И накупили они ему дерьма не для него, а для себя самих. Поиграть в классных родителей.

После обеда я проторчала у ноута с сайтом нашей школы. Пыталась понять, что да как. Поняло только одно – я в полной заднице. Какое-то убогое строение, совсем не в пример Беркли.

После ужина опять уткнулась к нетфликс. Когда начала долбить калитка вспомнила, что забыла сказать о ней отцу.

Конец записи.

Только что пришла из комнаты Маркуса. Меня разбудила череда грохотов в его комнате, что находится четко надо мной. Время четыре часа ночи. Я ждала, что предки туда вскочат – но никто не пошел.

Пришел идти самой – если этот идиот опять упал с кровати, все равно вменят мне. Такое уже было.

Но когда я пришла к нему в комнату, он спокойно спал. Окно было плотно закрыто. А в центре комнаты слабо покачивалось кресло-качалка.

Я оттащила его в положенное ему место.