Повторяя ее имя, Клим убеждал сам себя, что это не сон, а явь и настолько яркая, пронзительно-страстная, что поверить во все это было непросто. Сейчас в его руках была любимая, единственная и ее поцелуи сводили с ума, заставляли сердце колотиться, а мысли разбегаться.

— Кwим, не отпускай меня. — Полина боялась, что все это исчезнет или обернется сном.

После ее слов, Клим уже перестал сдерживать себя совершенно, и ему, пожалуй, было глубоко наплевать, что стоят они у церкви, посреди улицы и ведут себя, словно подростки. Руки его заметались по ее телу, сминая лёгонькое платье, нарушая безжалостно прическу. Заколка, что удерживала узел пепельных волос, расстегнулась, упала, отпустила локоны из плена.

— Молодые люди, тут дети, между прочим! — Пожилая дама вела за руку малышку-внучку и, проходя мимо Клима и Поли, сделала замечание.

Стыдно не было ни ему, ни ей, всего лишь досадно, что их прервали.

— Поль, идем. — Климу стоило огромного труда выпустить девушку из рук.

Он взял Полину за локоть, подобрал ее сумку, и потянул за собой вниз по улице. Футболка его осталась лежать на дороге, равно как и Полечкина заколка.

Поля обняла Клима, прижалась щекой к его груди, а тот обнял в ответ, не думая, что его крепкая рука может оставить след на ее плече, и отпускать не собирался. Так и шли, не в силах оторваться, отлепиться друг от друга.

Клим заметил того самого мужчину, которого толкнул так неловко, когда мчался к Поле.

— Простите, — он не каялся, просто счел необходимым сказать обычное слово.

— Иди уж, жених. — Дородный улыбнулся и подмигнул Климу, а потом долго еще смотрел вслед красивой паре, вспоминая, должно быть, свою любовь, свою молодость и слегка завидуя.

Сложно сказать, почему одних раздражает вид влюбленных парочек, а других радует. Отчего иные кидают злобные слова и замечания, а некоторые улыбаются, и поддерживают всячески. Зато с уверенностью можно говорить о том, что самим влюбленным вряд ли интересны реплики окружающих, больше того, они их попросту не замечают.

Клим и Полечка добрались до дома Прозоровых — чудесной приморской дачи — и вошли в калитку. Уже на пути к домику, Полина заметила, что кроссовки у Клима перепутаны — левая кроссовка на правой ноге, а правая на левой. Вряд ли он сам понимал это, просто шёл и под его ногами хрустел гравий.

Почему именно это добавило Полине эмоций, сказать трудно, но как-то поняла, осознала, что летел он к ней, не замечая ничего вокруг. И это вот понимание заставило ее поверить в любовь Клима. Да, странно, глупо…. Но ей очень хотелось верить, а потому любая, даже самая неожиданная деталь или случайность, воспринимались серьезнее и глубже.

— Кwим, тебе очень нужно лететь в Москву сегодня? — а ведь хотела сказать совсем другое!

Клим даже не ответил, просто ускорил шаг, втянул Полечку на террасу домика по лестнице, швырнул ее сумку в плетеное кресло, ни на секунду не отпуская девушку из рук.

— Единственная причина, по которой я хотел лететь сегодня, вот тут, рядом со мной и это ты. Я двинусь только туда, куда пойдешь ты и только тогда, когда захочешь. Можешь считать меня психом. Я почти не знаю тебя, понятия не имею, какая ты, но твердо уверен — я люблю тебя. Полина, те две недели в Москве, что мы не общались, оказались худшими в моей жизни. Это как не дышать. И, честное слово, я никогда еще такого не чувствовал. Все. Теперь можешь смеяться. — Отчаянные глаза его, голос, дрожащий и немного нервный, не насмешили, а заставили ответить таким же отчаянным взглядом и трепетом.

Она обвила его шею руками, и прошептала.

— Кwим, а как же все? Женя…он… — эти слова ее, тихие и печальные, больно ударили по Климу, напомнили о том, о чем думать не хотелось вовсе.

— Я не смогу тебя отдать, Паулина. Никому. И это факт, упрямый и бесспорный. — Поля чувствовала, что Клим принял решение, и не могла не понимать, что далось оно ему с трудом.

Снова она, Пулина Мельцаж, становится угрозой для семьи. Да, любовь… Ей трудно сопротивляться, но стоит ли она того? Сейчас она смотрела в глаза Клима, видела в них сияние и была уверена, что этот свет только для нее. Но он может и погаснуть, верно? А семья — это навсегда! Зачем только она послушалась Нику, для чего прилетела сюда?

Кто знает, что увидел Клим в зеленых глазах, но обнял Полечку крепко, притянул к себе на грудь ее головку, прижал широкой ладонью.

— Сбежать захотела? — она вздрогнула. — Угадал, знаю. Вряд ли, Поль, у тебя получится. Знаешь, я никогда и никого не удерживал насильно рядом с собой, но в нашем случае вынужден сделать это. Ты прилетела ко мне, а значит, хотела видеть. И если сейчас ты станешь врать мне, что я просто нравлюсь, пусть и сильно, я не поверю. Ты любишь меня и ничуть не меньше, чем я тебя. Ты можешь солгать сейчас, глядя мне прямо в глаза, но я все равно пойму, что это неправда. Давай покончим с этим недопониманием? Полина, зачем ты прилетела?

И что она должна была ответить? «Клим, я прилетела, чтобы понять, насколько ты хорош в постели»? Глупость какая. Поля осознала, что это не более, чем предлог. Летела, потому, что хотела видеть, слышать, чувствовать его рядом с собой. И Поля сейчас могла бы сказать словами Клима — я люблю человека, которого знаю очень недолго и очень плохо.

Клим аккуратно взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя.

— Зачем? — солгать не смогла…

— Скучала.

— Не верю. Через несколько часов я бы вылетел в Москву и был рядом с тобой. Полина, скучала настолько, что не смогла выдержать недолгого ожидания? Признавайся. — Он наклонился к ее лицу, говорил тихо, почти касаясь ее губ своими.