Воздушная робкая стайкалетящих на свет мотыльков.Во что превращается синий,когда обжигает любовь?..Август 2005Не задергивайте шторы!Не лишайте меня неба!В мутном сумраке душевноммне его так не хватает.Распахните настежь окна!Больше, больше, больше светаи тепла, я не растаю…Полумрак меня тревожит,в беспорядке мои мысли,на большой больной кровативсе равно так мало места.Под горячим одеяломдни как годы протекают.Не лишайте меня неба,мне его так не хватает.За окном весна струится,опьяняя чистотою,только солнечным настоемне позволят мне напиться.Не задергивайте шторы!Тяжесть их невыносима,грубо пользуясь бессильем,вы хороните живое.Я кричу, но слабый шепотвы услышать не готовы.Так по взгляду догадайтесь:не задергивайте шторы.Сентябрь 2005Мы опутаны общей тайной,нитью скрытого звездного смысла,и навряд ли с тобою узнаем,почему наши спутаны жизни.Побережье усыпано галькой,значит, отдых грозит синяками,и разрозненной маленькой стайкойптицы снова прощаются с нами.Набегая тяжелой волною,осень слижет уютные краски,и откроется всем, слой за слоем,лик печальный и этим прекрасный.Далеко-далеко, там, где осеньхолоднее, но чище дороги,ты на юго-восток обернешься,но и там будет сыро, убого.И с обглоданных, вымытых ветокбудет капать осенняя влага.Ты простишься с потерянным летом,но со мною прощаться не надо.Дождь прошел, я сложила свой зонтики с минуту на небо смотрела.Знаешь, что мне так нравится в осени?Грустный цвет ее глаз. Темно-серый.Октябрь 2005
Прогулка с палою листвой,и омертвевшей, и засохшей.Ей все-равно, что я – прохожий.Иду, и под моей стопойлишь легкий хруст раздастся сноваи оживит, теперь суровый,осенний сумрак. В тишинеиду пустынною дорогой,и хорошо, что нет людей.Здесь царство лиственных смертей,здесь царство смерти над природой.Покорно засыпает день.Покорно отступает лето.Все меньше солнечного света.Пока, до встречи, до весны.Октябрь 2005Сырой рассвет – это когда солнце есть, но его не видно.Оно далеко-далеко от земли, от бесконечно моросящего дождя,от сырости, от плотного беспросветного слоя облаков.Сырой рассвет – это один из тех дней, когда природа не утешает.Когда облака – это огромная тяжелая плита, которая давит на грудь,на мысли, на сознание. Ты отчаянно пытаешься сдвинуть ее,скинуть с себя, изо всех сил, разрываясь, захлебываясь,стирая в кровь пальцы, ломая ногти, чтобы только вдохнуть полной грудью,чтобы только увидеть свет, но она не поддается.И ты лежишь, придавленная этой огромной серой массой,безмолвная, беззащитная, бессильная…У меня сложное отношение к осени. Я люблю ее. Я ее ненавижу.Сегодня она улыбается, а завтра кричит от боли, и я вместе с ней.Тяжело. Вы знаете, что такое осень? Это болезненный переходный период.Это конец. Это начало.Каждый год она умирает, и я вместе с ней, часть меня.Сырой рассвет – это когда жизнь уходит,а остается серая безжизненная пыль. Серое небо, серые дома,серые улицы, серый асфальт, серые лица и взгляд тоже серый.Сырой рассвет – это когда сырость там, в глубине,постепенно скапливается в вязкое озерцо с черной неподвижной водой.Холодно. Тихо. И хронически не хватает солнца, чтобы выпарить из себявсю эту накопившуюся сырость, эту тяжелую свинцовую грусть.Но солнца нет. Который день идет монотонный тоскливый дождь.Сырой рассвет – это когда надежда на горизонте тоненькой бледной полосой.Ее почти не видно, но она есть. Она пробьется. Надо только потерпеть.Терпение. Это слово как неприятный звук, гвоздем по стеклу, как оскомина.Не говорите мне, что надо потерпеть. Я отравилась терпением.Сырой рассвет – это когда, не выглядывая в окно, ты бессмысленно уставишься в какую-либо точку и повторяешь: «Пустота… пустота… пустота».Ноябрь 2005Я вчера разбилась о стекло,Попыталась вылететь на волю…И теперь по каменному полуускользает зимнее тепло.Я разбила хрупкое стекло,И вокруг меня его осколки…Только мне так тягостно и горькоопираться на одно крыло.Я смотрю на небо, отвестивзгляд от светлой полосымне не хватает силы…Но темнеет день необратимо,Остываем в каменном плену.Ноябрь 2005
Смотрю на мир сквозь синее стекло,на мир, покрытый снегом, тишиною.Смотрю на мир, и где-то надо мноюворонья стая кружит и, ничемне потревожив сон невинного младенца,куда-то улетает. Сотни серых стен,за ними жизнь, наполненнаястаростью и детством,спокойно спит, не ожидая скорых перемен.Январь 2006Все четыре стоптаны стороны,А над старой могилою вороны.В чем душа только темная держится,А они все смеются да тешатся.Скоро крест уж с землею сравняется,А они все над ним потешаются.Да с бессовестных требовать нечего,Своенравные, вольные, вечные.Служат песней они надмогильною,Чью-то душу тревожат бессильную,Чью-то жизнь, и пожить не успевшую,прикрывает земля отсыревшая,И никто не зайдет в эту сторону,где беснуются черные вороны.Февраль 2006Боль проходит, но надорванным нервомобостряются чувства и страхи.Боль проходит ни последней, ни первой,и тенистые крылья в размахенакрывают бесплодную землю,что немало смертей повидала.Боль пройдет ни последней, ни первой,чтобы все начиналось сначала.Июль 2006Четырехугольником серых стендавит жизненный приговор.Не предвестником перемензарешеченных окон узор.И за каждым сидит лицо,Нет, скорее, подобье лиц,у которых на сердце свинцомтень священников и убийц.По другую сторону свет,Но приникших к железным прутамтак манит упоительный бредпредаваться безумным мечтам.И в погоне за горсткой лжи,лжи во благо или во вред,полагают, что могут жить.Только небо для них в просвет.Июль 2006Земля надорвалась от злостии больше не дышит покоем.Лежат перебитые кости,покрытые горькою солью.О сталь обжигаются слезыбессилия, гнева и страха.Под давящим гнетом угрозымир в горечи тает как сахар.И сладкая лужица благаничтожна в сравнении с морем,живущим всей дикостью адаи всей человеческой болью.Июль 2006
