Пока детектив разбирался с Анной, группа захвата разогнала всех собравшихся. На размокших площадках оставались брошенные вещи и мусор. Люк корабля открылся, когда вокруг уже не было ни души.

После такой триумфальной встречи детектив чувствовал себя отвратительно.

Горан не питал никаких иллюзий относительно работы отдела. Он любил Геополис и еще мальчишкой мечтал стать городским героем. Казалось, возрождавшемуся человечеству нужны новые ориентиры и идеалы. Но вышло, что новые герои – это пришельцы, персонажи-голограммы, всё те же политики и общественные деятели. А он – просто агент ВСЧ, в ежедневной работе которого есть место оскорблениям, боли, жестокости, лицемерию, безразличию, но нет места высокой мечте. Какое-то время детектив злился, пока не надоело. В конечном итоге, быть героем не значит не сходить с экранов телетрансляторов. Задача героя – защищать обычных людей, служить человечеству. Хотел бы детектив Горан хотя бы сам в это поверить.

В ночных новостях, к которым детектив вернулся домой, журналист Ли рассказывал о приземлении:

«Сегодня на космодроме Геополиса приземлился очередной корабль глотов. Как сообщил представитель пришельцев, на нём прибыли технические специалисты, которые будут заниматься проблемой стабилизации магнитных излучений Земли. Несмотря на столь значимую для человечества миссию, при посадке корабля произошло сразу несколько инцидентов: сначала на посадочную площадку выскочил «дровосек», выкрикивающий строки из Апокалипсиса, затем выбежали женщины легкого поведения с предложением интимных услуг для пришельцев, и, что естественно, не обошлось без скандирований планетаристов (как теперь модно называть планетарных националистов) против мигрантов. Между последними началась перепалка, закончившаяся потасовкой. Возникает вопрос о работе департамента Взаимодействия – когда мы почувствуем качественные изменения в ситуации и как долго еще деклассированные элементы нашего общества будут позорить нас перед «старшими братьями»?

Детектив Горан взял за правило начинать рабочую неделю с ознакомления со сводками происшествий за выходные. Сводки готовила аналитик отдела Нат. Безусловно её присутствие в отделе было незаменимым. Иногда детектив Горан представлял, как бы они с агентом Лариным справлялись с ежемесячной отчетностью, запросами и чтением всех входящих сообщений, не будь с ними Нат.

Кроме того у аналитика было ещё и дополнительное положительное качество – она увлекалась созданием кондитерских изделий. И конфеты, которые она делала из натуральных продуктов (и никогда из синтетических), уже прочно вошли в рацион отдела. Иногда засидевшегося на работе Горана спасали только они. А Ларин вообще мог постоянно жевать.

– Детектив, Вы смотрели вчерашние новости? Как Вам понравилось высказывание Ли о «старших братьях»? – при появлении Горана в отделе агент Ларин отъехал от своего стола на кресле, приветствуя начальника.

– Кажется, есть кое-что поважнее, – прервала коллегу Нат, оторвавшись от сводок. – У нас мёртвый глот, ребята.

Задорное настроение Ларина сразу пропало. Горан закрыл глаза и сделал глубокий вдох. А Нат продолжила:

– Только что пришло сообщение из разрабатываемых территорий: его нашли в колодце. То ли он сам туда упал, то ли его скинули местные жители – до конца пока не понятно.

Горан и Ларин переглянулись. Их ждал ещё один день в полях.

– Я за машиной в гараж, – сообщил агент, запустил руку в вазочку с конфетами, чтобы взять с собой побольше, и вышел.

Горан ждал Ларина на остановке служебного транспорта. День был ясным. Воздух прозрачным. Думать, о том, что будет дальше не хотелось совсем.

– Осенняя хандра, детектив? – раздался голос из-за спины.

Горан обернулся. Замотанный в длинный шарф и с дымящей чашкой в руках со щита шагнул Кент. Наверняка запустили новую рекламу бионапитков.

– У меня не бывает хандры, – ответил Горан.

– Значит, Вы опять думаете о Джейн Доу? – заключил Кент, и кружка пропала из его рук.

Мужчина не ответил. С голограммами в этом смысле было проще.

– Почему бы Вам не поговорить с ней? Вызовите её под каким-нибудь предлогом в ВСЧ, как вы это умеете…

– Она ничего не помнит о своём прошлом, – Горан сунул руки в карманы пальто.

– Какая разница? Расскажите ей о Вашей работе по её идентификации, пригласите её на какой-нибудь следственный эксперимент…

– Она всего лишь голограмма!

– Она единственная голограмма, история которой Вас занимает, – Кент закинул руки за спину и встал, наконец, перед Гораном. – Перестаньте уже это отрицать.

Кент замолчал, заранее зная,что Горан ничего не ответит.

– Детектив, а по моему профайлу нет новостей? – по голограмме пробежала рябь. – Не хотел лишний раз напоминать.

Когда-то Горан попросил Кента проверить, нет ли в нейросети какой-нибудь зацепки, которая может помочь разгадать тайну Джейн Доу. В обмен Кент попросил детектива посмотреть его собственный профайл.

Горан знал, что означала эта просьба. Ни живые ни мертвые голограммы болтались по рекламным щитам, пока их не сменяли другие. Но даже в этом случае, голограммы оставались в каталогах и за счёт нейросети продолжали существовать. Самые настоящие призраки. Самое настоящее подобие вечной жизни. Единственным выходом из нейросети была идентификация. Если кому-то удавалось опознать голограмму или раскрыть тайну её гибели, дело закрывали и голограмму удаляли.

«Но если я раскрою тайну твоей предыдущей жизни, ты потеряешь обе жизни сразу», – предупредил его детектив, – «И обратного пути не будет».