Эти действия инстинктивны, я непроизвольно вздрагиваю, и Арсен замирает. Упирается локтем в стену у моей головы и спрашивает сипло:

— У тебя сейчас кто-то есть?

Отрицательно качаю головой. Он долго смотрит мне в глаза, а затем спрашивает с плохо сдерживаемым волнением:

— У тебя вообще кто-то был?

Снова качаю головой. Арсен матерится сквозь зубы, резко дергает халат назад, подхватывает меня под руки и переставляет через порог.

— Иди в комнату, — и захлопывает передо мной дверь ванной.

Слышу, как льется вода. Вряд ли он принимает душ в одежде, скорее всего, сунул голову под кран. Оглушенная и ослепленная поцелуем, иду почти наощупь и падаю на ближайший стул.

В голове нет мыслей, только ощущения чуть шершавых рук Арсена на моих обнаженных плечах. Мне до обидного мало, неужели хватило одного прикосновения и одного поцелуя, чтобы развилась зависимость от этого мужчины?

— Сколько тебе лет, Агата? — Арсен входит в комнату, его волосы влажные — точно совал голову под кран. Рубашка расстегнута, и я вижу на груди выбитого тигра. Наверное, это и есть его Шерхан. — Двадцать два?

С трудом заставляю себя оторвать взгляд от татуировки и киваю. Арсен нависает надо мной, от чего тело пронизывают невидимые токи. Смотрю на его крепкую шею и кадык, на небритый подбородок и отчаянно борюсь с желанием попробовать, какой Арсен на вкус.

— Почему ты не нашла себе такого же мальчишку, как сама? Я не должен быть твоим первым мужчиной, понимаешь? Ты же чистый наркотик, — он протягивает руку и проводит большим пальцем по моим губам. Трусь щекой о его ладонь, и он задерживает дыхание. — Ходячий грех… Я не смогу оставить тебя себе, Агата, мне не нужны серьезные отношения. Мою семью убили, рядом со мной небезопасно. А одноразового использования ты не заслуживаешь.

Тянусь к ежедневнику, который Арсен прихватил с собой из машины, и быстро пишу.

«Ты сказал, только достойному. Тому, кого я люблю. А это ты».

— Нет, — Арсен прикрывает глаза рукой, — нет, Агата, тебе нельзя любить меня. Ты должна выйти замуж, нарожать детей и быть счастливой. А меня забыть.

В дверь стучат — принесли мою одежду, постиранную и высушенную. Быстро переодеваюсь в ванной, и когда выхожу, меня уже ждет Семен. Арсен стоит у окна, сложив на груди руки. Прощаемся на расстоянии, но выходя я оборачиваюсь. И во взгляде, которым он меня провожает, явно сквозит горечь.

Глава 7

— И после этого ты перестал материться? — Ямпольский внимательно оглядел Бориса, а потом возвел глаза к потолку. — Боря, ты нормальный? Нет, само решение правильное, но поверить цыганке!

— Видел бы ты эту цыганку, — буркнул Навроцкий, — а лучше послушал.

Арсен с Борисом конец рабочей недели проводили в клубе, у Навроцкого жена с дочерью уехали на отдых, и они встретились обговорить детали предстоящей сделки.

Навроцкий руководил собственным модельным агентством «Elit Models Lux», которое Арсен собирался у него выкупить и присоединить к недавно приобретенному медийному холдингу. С Борисом он планировал рассчитаться акциями холдинга. Собственно, это они как раз и собирались обсудить.

Борьку Арсен знал еще со студенческих времен, их нельзя было назвать друзьями, скорее, хорошими знакомыми. Однажды Навроцкий попал в историю, связанную с контрабандой антиквариата. Даже не столько он сам, сколько его жена София. Ямпольский ему помог, вот и сложились с тех пор отношения.

Мужчины сидели в вип-зоне над танцполом, Борис утверждал, что там хороший обзор. Еще лучший обзор давали висящие по периметру экраны, на которых танцующих можно было разглядеть детальнее.

Навроцкий высматривал в толпе «форматных», по его выражению, девочек. Если такие находились, им делались интересные предложения по сотрудничеству. По крайней мере, нескольких своих лучших моделей Навроцкий нашел именно так. Если, конечно, не обманывал.

А пока он делился с Ямпольским бедой — на днях Борис обматерил цыганку. Опять же по рассказам Борьки она начала первая, но тут неясно, Борька сам известный матерщинник. Ямпольский склонялся, скорее, к тому, что цыганка была слишком навязчива в своих желаниях погадать Борису, а у того слишком быстро иссякло терпение.

В общем, цыганка предупредила Бориса, что отныне с каждым произнесенным вслух матерным словом размеры его мужского достоинства будут неумолимо уменьшаться.

— Так и сказала сучка, — удрученно качнул головой Борис, — член, говорит, у тебя будет укорачиваться. Ну ты помнишь, как у Пиноккио нос от брехни длиннее становился?

— Ты уверен, что правильно ее понял? — усомнился Арсен.

— А там не понять сложно, Арс, член у меня один. И знаешь, что, — Навроцкий перешел на шепот, Арсен наклонился ближе, — мамой клянусь, мне показалось вчера, что работает. Уменьшился.

— Может, ты замерз, Боря? — предположил Ямпольский.

— Летом? — саркастически поднял брови тот.

— Тебе надо за ним понаблюдать, — предложил Арсен. — Матернись, а потом сразу сделай контрольный замер. Ты с собой носи рулетку или линейку.