Он швырнул девушку через всю комнату, будто та ничего не весила; она едва-едва приземлилась в коридоре с тихим всхлипом.

— Заприте ее, — приказал он.

— Я понял, — вызвался шатен, быстро покинув комнату.

— Малявка, — обратился Гримм к Арлен.

Без возражений она направилась к нему, по пути сжав мою руку.

Едва они ушли, и дверь закрылась, а Кобра проследовал за ними, Ромеро повернулся ко мне.

— Ты меня не любишь? — голос его был столь же напряженным, как и мышцы. Вопрос прозвучал как угроза, а я не ожидала, что он задаст его.

Впервые в жизни, можно сказать, у меня отсох язык. Хотела бы отмотать время назад и вернуть все обратно.

Нельзя было просто вскрыть грудную клетку и вывалить все наружу. Не тогда, когда дело доходило до обсуждения подобного. Ничто и никогда не пугало меня так сильно, как то, что чувствовала к нему. Хотелось отдать ему все, но понимала, что если он злоупотребит, или не почувствует того же, это не просто раздавит меня, а убьет.

Однако избегать стада слонов в комнате больше не собиралась. Когда-то мечтала быть с ним без необходимости притворяться, а теперь не могла. Появилась уверенность, свобода, возможность самой решать, чего хочу, не беспокоясь о том, что предаю кого-то.

— Ты не доверяешь мне. Я не доверяю тебе, ну, не в полной мере. Конечно же, знаю, что ты будешь держать меня в безопасности, кормить и тщательно трахать, — поддразнила, чтобы разрядить обстановку, — но даже понятия не имею, есть ли у тебя какие-то скрытые мотивы, чтобы облапошить меня.

Он пристально рассматривал меня так, словно смысл этих слов был абсурден.

— Ты бросил меня «умирать» на мосту и ушел с Девидом, не оглядываясь.

— Кали, я не умею разговаривать по душам, а нам действительно необходимо преодолеть это мелкое недоразумение, чтобы сосредоточиться на том, что собираемся делать дальше. Мне нужно, чтобы ты воспользовалась своими гребаными мозгами и сложила два и два. Зачем мне было оставлять тебя с моим братом, если я хотел твоей смерти? Он был с тобой в той машине. В него стреляли. Ничто из этого не должно было произойти. Ситуация могла обернуться гораздо хуже. Я мог потерять вас обоих. Знаю, что причинил тебе боль, но ничего другого сделать не мог. Я старался тебя защитить и, бл*ть, потерпел неудачу. Пытался помешать Девиду получить тебя, — переместившись, выпрямился во весь рост и уставился на меня холодным взглядом. — Чертовски ненавижу, что был вынужден уйти. Прошу прощения за то, что не рассказал о происходившем. Но не приношу извинений ни за один свой поступок.

Сглотнув, откинула голову назад и шумно выдохнула, даже не заметив, что задержала дыхание. Ромеро Дэвилл только что принес извинения… вроде того. Где же конфетти? Обернувшись к нему, встретила пронизывающий взгляд.

— Ты не потерпел неудачу, ведь у него меня нет, и теперь я даже больше… — запнулась.

Как же признаться кому-то, что для тебя больше не существует понятий добра и зла? Интересно, знал ли он о царящем во мне хаосе или яде, текущем по венам и жаждущем выхода.

Как оказалось, мне не стоило сомневаться во всем этом. Следовало бы разобраться получше. Ведь речь шла о Ромеро. Именно благодаря ему я стала такой сильной, как сейчас. Всякий раз, когда падала, он заставлял меня подняться.

Я научилась смотреть в лицо своему прошлому в тот день, когда он запер меня в одной комнате с епископом и вручил нож.

Мужчина с самого начала подталкивал меня к мраку, терпеливо ожидая в тени, дабы не оставлять в одиночестве.

— Подобна мне, — добавил он после того, как между нами воцарилось молчание. — Ты гораздо больше похожа на меня.

Кивнула, вырисовывая невидимые узоры на покрывале.

— Это никогда не прекратится, так ведь?

Знала, что он поймет, о чем на самом деле спрашивала. Неужели навсегда застряну в этом чертовом конвейере горя? Ведь прошла весь путь от принятия до гнева и депрессии.

Покачав головой, мужчина глубоко вздохнул.

— Ничто и никогда не заглушает боль. Независимо от того, как глубоко ты ее хоронишь, она всегда борется, чтобы выбраться на поверхность, поэтому лишь учишься жить с ней.

Удивленно взглянув на него, чуть не свалилась с кровати. Ожидала, что он выскажется гораздо более неопределенно.

Ром не обсуждал чувства… по крайней мере, свои. В Бесплодных пустошах поговаривали, что у него их вовсе нет. Казалось, все внимание сосредоточено лишь на репутации, которая сделала его столь печально известным за все эти годы. Он был изгоем, отверженным, больным на всю долбанную башку. У него были собственные законы и правила, он получал все, что хотел, и никогда не извинялся за это.

Все это было неправдой.

Он был призван стать непреодолимой мощью, никогда не проявляющей эмоций и ничего не чувствующей. Но, в конечном итоге, он не был каменным. Дьявол испытывал боль, как и все мы. Ром преобразовывал ее в силу.

В ответ на мое затянувшиеся молчание он продолжил.

— Конечно, мы заключили сделку, ты и я, но четверо других епископов скрываются. О них ничего не слышно, а Девид ушел в подполье, как только выяснил, что я не намерен тебя отдавать.

Ну, бл*ть. Следовало догадаться, что так и будет. Девид напоминал призрака, когда хотел этого.

Именно это, в первую очередь, послужило одной из причин, почему мне понадобилась помощь Дикарей. Куда, бл*ть, делся этот мужик, когда исчез из реестра?

— Как же ты выманил его на сей раз? — поинтересовалась.

— Мы с Девидом общались уже много месяцев, когда ты появилась. У него есть закономерность. Каждые полгода он перебирается на новое место. В первый раз я облажался. Он вновь связался со мной, когда выяснил, что ты у меня. Учитывая все, чем он сейчас занимается, не стоит рассчитывать, что такое повторится.