— Пора мышек ловить? — Я почесала котика между ушек и выпустила на улицу. Самое время связаться с Джорджем и выяснить, как у них там дела.

Дела в целом шли неплохо. За те трое суток, что прошли в нашем мире, дядя и герцог Краухберн умудрились обнаружить, что за лордом Тшильберном следит кто-то, помимо них. И призвали Эрика как главного, отвечающего за все командные прегрешения.

Джордж еще перед нашим переходом в мир фей выдал секретную информацию о том, что временно исполняющий обязанности министра правопорядка на самом деле под большим подозрением. Но того, кто находится еще выше, то есть управляет всем заговором, вычислить не удалось до сих пор. Зато обнаружили еще парочку приближенных к министрам личностей, замышляющих недоброе против короля.

А дядя Фредерик по-прежнему сидел под домашним арестом, и вокруг него суетилась вся наша семья.

— Понимаешь, он вроде бы ведет себя вполне нормально. Но при этом Николас никак не может пробиться через блок в его разуме. То время, что дядя провел в мире фей, для брата как закрытая книга. Так что ждем, когда эта книга откроется.

— Правильно, не поддавайтесь родственным чувствам, — приободрила я Джорджа. И тут же поинтересовалась: — Как там мои родители? Нормально?

— Ну как… Твоя мать ворвалась в кабинет моего отца, и они там заперлись на три часа, опустив магическую звукоизоляцию, через которую все равно пробивались женские крики. Потом отец вышел злющий, с красной щекой, на которой отпечатался рисунок веера. Но вчера приезжал твой отец, они опять заперлись с моим в кабинете и вышли оттуда в обнимку. А пахло от них так, что хотелось закусить. Так что скоро и с матерью твоей помирится. Так же всегда было…

— М-да… — протянула я и нервно поежилась. Между возвращением сильно нетрезвого отца, которого отправляли улаживать отношения с шурином, и окончательным семейным примирением очень часто был еще один пункт — воспитательная лекция от матери. Потому что довольно часто причиной конфликта была именно я.

Не то чтобы дядя активно вмешивался в мое воспитание, просто он знал о моей второй жизни несколько больше, чем моя мать, и аккуратно прикрывал от родителей. Только в этот раз, боюсь, я подставила дядю слишком сильно.

— Не переживай, у них еще десять лет впереди, — успокоил меня кузен. — Что у тебя еще нового?

— Мне котика подарили, — похвасталась я с гордостью. — Но показывать вас друг другу нельзя. Боюсь, этот котик — фейский информатор.

— Дожили… даже котики работают на фей, — с горечью вздохнул Джордж и тут же заинтересованно уточнил: — А кто подарил-то? Ты решила очаровать кого-то местного, чтобы не выбирать между Краухберном и Фрехберном?

— Да, бывшего пажа здешней королевы. — Я очень невежливо показала брату язык. — Ладно, пойду готовить еду. Передавай всем привет… и Эрику тоже, ладно?!

— Ладно. Не грустите там…

— Угу. — Вопреки обещанию, сказанному бодрым голосом, на душе у меня заскребли кошки. И под дверью тоже громко замяукал кот. — Оржэль вернулся. До завтра.

Я быстро прервала связь, спрятала колоду внутри корсета и пошла запускать в дом рыжего шпиона.

Рауль проснулся часа через три и выполз на кухню, еще сонный, взлохмаченный, с легкой щетиной на щеках. Свое спальное место я уступала быстро, и разглядывать графа мне тогда было некогда, а вот сейчас залюбовалась его милой неухоженностью, увлеклась, провела ладонью по лицу. Легкая щетина на щеках мягко покалывала пальцы, было приятно и немного щекотно. Рауль замер в дверях кухни, прикрыв глаза и едва заметно улыбаясь. Я дотронулась указательным пальцем до уголка его рта, потом погладила губы, привстала на цыпочки, обняла графа за шею и поцеловала…

Объяснить хоть кому-то, в первую очередь самой себе, зачем я это сделала, не смогла бы никогда и ни за что. До появления Рауля я думала о Патрике, переживала о том, как он там справляется, не задурили ли его, и вот… внезапно…

Ладно бы граф накинулся на меня с поцелуями, но ведь он просто заглянул пожелать мне доброго утра! Хотя по местному времени еще ночь вовсю, если я правильно понимаю.

Рауль приобнял меня за талию и выжидающе застыл. В его широко распахнутых глазах плескалось восторженное недоумение. Я тоже растерянно бездействовала, как будто все случившееся нам померещилось. Через пару секунд напряженного безмолвия граф поднес мою руку к лицу и обжег своим дыханием запястье, почти неощутимо прикоснувшись к нему губами.

— Сейчас ваш разум как открытая книга, леди. Все ваши эмоции отражаются в глазах. Но мне все равно приятно, что вы так рады меня видеть. — И, вновь выдохнув на мое запястье, Рауль отправился дальше по коридору, в ванную комнату. А я осталась стоять и размышлять, что это сейчас было! На наручники уже не свалишь. Местный климат так действует? Аллергия на кошачью шерсть? Почему мне вдруг так нестерпимо захотелось поцеловать графа?! И ведь при этом я продолжаю волноваться о Патрике…

Когда Рауль, приведя себя в порядок, вернулся, я тоже немного отдышалась, успокоилась и решила, что самое лучшее — сделать вид, что ничего не было. Выбирать мужчину сейчас, когда маркиз в опасности и его держат заложником, по меньшей мере нечестно. Да и не похоже это на осознанный выбор. Инстинктивное, неподвластное разуму желание. Я даже не успела его осознать до того, как накинулась на графа.

Покормив Рауля завтраком, я выложила перед ним пять книг, выбранных мной из стоявших в шкафу. Конкретно в этих была интересная информация о мире фей. Мемуары какой-то известной здесь личности, исторические хроники некоего «горктурианского» периода и три условно современных художественных романа. На одном из них был изображен интересный артефакт для передвижения. Закрытый экипаж на колесах, но без лошади.

— Раз нас не пускают любоваться миром фей в реальности, будем наслаждаться чтением, — заявила я, с трудом сохраняя непринужденный вид. Просто граф, собрав посуду со стола, уселся уже не напротив, а рядом со мной, пододвинув стул как можно ближе. И когда наши колени ненароком соприкасались, меня буквально в жар бросало. Возникало ощущение, что мое тело упорно стремилось выбрать Рауля. Хотя вполне возможно, мне было бы так же неуютно, если бы на месте графа был Патрик. Просто раньше я не испытывала ни к одному мужчине такого сильного физического притяжения. И вдруг их оказалось сразу двое, одновременно.