— Ничего не поделаешь, — философски заметил Машков, — мы же не можем выпрыгнуть из самолета раньше времени.

— Я пойду поговорю с пилотами, — поднялся из кресла Дронго, — может, они попытаются прилететь в Амстердам чуть раньше. Я думаю, это не так уж невозможно.

— Ты думаешь, это автомобиль, просто взять и прибавить скорости?

— Господи, если бы ты только знал, как я ненавижу самолеты, — наклонился к полковнику Дронго, — но у меня нет другого выхода. Приходится каждый раз влезать в это чудовище.

Он двинулся к кабине пилотов. У самых дверей его остановила стюардесса.

— Туда нельзя, синьор, — улыбнулась она Дронго.

— Передайте пилотам, что я из полиции, у меня очень важное дело, — попросил Дронго, — важное сообщение, — поправился он.

В Италии не принято шутить на тему полиции. И тем более в воздухе. Девушка бросилась в кабину пилотов и уже через минуту открыла дверь.

— Входите, — пригласила она Дронго.

— Синьор командир, — сразу начал Дронго, — у нас очень важное дело. Из Рима в Амстердам сейчас летит самолет, в котором находится опасный преступник. Нам нужно опередить тот самолет хотя бы на несколько минут. Мы не могли бы приземлиться в аэропорту на десять минут раньше, чем этот самолет?

— Вы сказали, что вы из полиции, — мрачно спросил командир лайнера, — у вас есть документы?

Он почувствовал по акценту, что говоривший иностранец. И это его насторожило.

— У меня есть командировочное предписание, — попытался объяснить Дронго, — есть письмо в Интерпол.

— Вы не гражданин Италии? — уточнил пилот.

— Нет, — признался Дронго.

— И не служите в итальянской полиции?

— Нет, — он уже понимал, что его затея с треском провалилась.

— Выйдите из кабины, — приказал пилот, — это не частный самолет. И мы не выполняем заказов наших пассажиров. Самолет прибудет в Амстердам точно по графику. Если у вас есть очень важное дело, вы можете оплатить разговор кредитной карточкой и позвонить в полицию Амстердама прямо из самолета. Ничего другого я вам предложить не могу. Уходите, синьор, здесь запрещено находиться посторонним.

— Что и следовало ожидать, — уныло сказал Дронго, выходя из кабины.

Он вернулся на свое место. Сел рядом с Машковым.

— Ну, что? — спросил полковник. — Получилось?

— Спрашивали, где мои документы, — признался Дронго, — и, выяснив, что я не итальянский полицейский, прогнали из кабины пилотов.

Машков усмехнулся.

— Так тебе и надо, — сказал он, — привык все решать кавалерийским наскоком. Ничего не получится, они сядут все равно точно по графику.

— Как это не получится? — вдруг спросил Дронго. — Еще как получится.

Он снова поднялся и, достав свою кредитную карточку, прошел к телефону, установленному между салонами самолета. Вставив карточку, он быстро набрал номер и минут пять с кем-то оживленно разговаривал. Потом снова вернулся на свое место.

— С кем ты говорил? — поинтересовался Машков.

— Сейчас узнаешь, — победно улыбнулся Дронго, — минут через десять-пятнадцать.

Полковник кивнул и не стал больше задавать вопросов. Ждать пришлось долго, минут двадцать, пока в салоне авиалайнера не раздался голос командира экипажа.

— Мы совершаем полет по маршруту Турин — Амстердам. Вниманию пассажиров, наш самолет прибудет в аэропорт Схипхол на десять минут раньше срока. Температура в аэропорту плюс восемнадцать градусов. Благодарю за внимание.

— Как это тебе удалось? — изумленно спросил Машков, когда Дронго перевел ему сообщение командира экипажа.

— Очень просто. Я позвонил в Палермо комиссару Бове. Он позвонил в Рим, а оттуда уже позвонили в Турин и связались с самолетом, подтвердив мои полномочия. Теперь мы прилетим в столицу Голландии почти одновременно с Лопухиным и людьми, которые находятся с ним в лайнере. Наша задача — не упустить его в Амстердаме.

Машков ошеломленно смотрел на Дронго. Потом признался:

— Чем больше я с тобой общаюсь, тем больше убеждаюсь, что ты уникальный человек. Для тебя не существует барьеров. Никаких барьеров. Я могу тебе только позавидовать.

Они действительно прилетели в Амстердам на десять минут раньше срока, и командиру даже пришлось запросить разрешение на незапланированную посадку. Их посадили у другого терминала, и хотя они первыми выскочили из самолета и бегом добирались до другого выхода, все же потеряли несколько минут. Они опасались, что упустят Полухина из виду. Они ждали его у выхода, при этом Дронго все время нетерпеливо посматривал на часы. Он винил во всем только самого себя. Нужно было просить не десять, а пятнадцать минут, укорял он себя. Но Полухин и Ревелли вышли даже с некоторым опозданием. Они получали багаж итальянца и поэтому задержались. Усевшись в такси, они поехали в город. Дронго и Машков, предусмотрительно разделившись, взяли два такси и отправились следом за ними.

Бьи уже поздний вечер, и все очень устали. Ревелли со своим спутником приехал в «Гранд-отель Краснопольски», где и снял себе номер люкс и одноместный номер рядом с ним. Через двадцать минут после них в отеле поселились Дронго и Машков.

«Гранд-отель Краснопольски» располагался недалеко от железнодорожного вокзала.

Чуть позже удалось выяснить, что их подопечные остановились здесь всего на один день и соответственно оплатили свои номера. Вернее, на одну ночь. Это означало, что времени на наблюдение за двумя негодяями у них не оставалось. Отель, находившийся в центре Амстердама, представлял собой запутанную систему помещений и вытянутых в разные стороны коридоров. Шесть лифтов находились на довольно большом расстоянии друг от друга, и у каждого висела табличка с указанием, в какие конкретно номера можно было попасть, чтобы не заблудиться в столь сложном лабиринте. У Дронго был номер сорок семьдесят четыре, и, чтобы попасть в него, он поднимался на лифте номер пять, затем сворачивал направо, проходил коридор, спускался по лестнице на другой уровень и, снова пройдя по коридору, попадал в свой номер, выходивший окнами на многоэтажную автостоянку.