Шрифт:
На втором этаже библиотеки стоял Дальберг и, опершись о перила балкона, с интересом наблюдал за легионером.
– Не скрою, мне это приятно, – в улыбке Петера проскользнуло что-то змеиное. – Надеюсь, мы сможем взаимно удовлетворить наше любопытство…
Глава 15. Opus Dei
– Только один вопрос, Петер, – Григорий залпом влил в себя бокал дорогущего престижного Camus Cuvee. – Вся эта сцена с приступом в кафе разве была театром? Если да, я хотел бы лично выразить восхищение актрисе. Я поверил!
– Ну что ты, Жорж! Уверяю тебя, приступ у Элис был самый настоящий. Она здорово испугалась сначала его, а потом – тебя. Всё остальное, включая мой приезд и приглашение в гости – чистая импровизация. Её задача – наблюдать издалека и сообщать исключительно о ваших внеслужебных контактах.
– И какую организацию представляет юная Элис?
– Жорж! У тебя острый аналитический ум. Не разочаровывай меня! Ну каким организациям взбредет в голову отправлять девчонку приглядывать за профессиональным военным?! Нет, это моя личная инициатива.
– А смысл?
– Пока не знаю. Всё зависит от дальнейшего хода нашего разговора.
– У меня есть право выбирать варианты?
– О! Не будь так пессимистичен! Даже если тебя съели, всё равно есть два выхода!
– Звучит романтично. И с чего начнем?
– Раз я – инициатор, то с моего рассказа. Уверен, что смогу внести некоторые свежие краски в ваши сухие рапорты и боевые донесения из командировки на Балканы.
Распутин опустил голову, поиграв желваками, осторожно, будто боясь разбить, поставил бокал на стол, медленно поднял глаза и неожиданно улыбнулся, приняв для себя какое-то решение.
– Ходи, Петер! – крикнул он снизу вверх, засунув руки в карманы брюк.
– Не понял…
– Это, как в шахматах. Играющий белыми ходит первым.
– Спасибо, сразу не сообразил… Итак, боснийский театр военных действий тянулся по ущельям и лесистым горам на сотни километров. У воюющих сторон не хватало сил на сплошную линию фронта, поэтому они создали очаговую оборону с нейтральными полосами до нескольких километров. Ваш легион ввели на такую ничейную территорию, обязав пресекать мародерство и препятствовать боестолкновениям, уничтожать диверсантов и снайперов конфликтующих сторон. Ваша с Василием антиснайперская пара очень скоро оказалась одной из лучших по выявлению засад, скрытых позиций и пресечению диверсий на линии разграничения. Если не ошибаюсь, больше двадцати успешных операций?
– Двадцать восемь, – Распутин запрокинул голову и прикрыл глаза, вспоминая те дни. Он сделал первый лёгкий прогулочный шаг к лестнице на второй этаж.
Дальберг кивнул, отсалютовал Григорию бокалом, сделав глоток, поставил его на перила. Из внутреннего кармана он вытащил увесистый блокнот, откинул закладку и скользнул глазами по странице.
– Тут появляется первая странность, не замеченная вашим командованием. Почти 90 % времени вы работали на мусульманской линии разграничения и наколотили там почти три десятка аборигенов, а в редкие дни патрулирования сербской линии урон оказался почти нулевой… Мне даже интересно, чем же вам не угодил этот единственный сербский снайпер, которого вы ликвидировали?
– Мародерство, – коротко ответил Распутин, ставя ногу на первую ступеньку изящной дубовой лестницы.
– Допустим, – не стал спорить Петер. Почти два отделения санджакли, спецназа боснийских мусульман, вы тоже поймали на мародерстве?
– Именно так!
Ещё шаг, ещё одна ступенька. До второго этажа библиотеки их осталось не больше десятка.
– Но почему их обязательно надо было всех убивать? Может стоило просто арестовать и доставить в расположение?
– Как ты себе представляешь арест двумя легионерами двух десятков укуренных, обдолбанных и вооруженных до зубов уродов?
Ещё несколько шагов вверх. Удивительная лестница, совсем не новая, а ни одной трещинки в лакированном дереве, ни единого скрипа. Дальберг, увлеченный своими записями, не обращал никакого внимания на перемещения Распутина.
– Не спорю. Но может стоило взять в плен хотя бы их командира с адъютантом?…
– Они пытались прорваться, прикрываясь мирными жителями…
– Мирными сербами, ты хотел сказать?
– А какая разница?
– Для меня – никакой. Я вообще не различаю этих балканских туземцев. Но для вас, наверно, разница существует, вы же отказались сопровождать по сербскому анклаву автобус с мирными хорватами.
– Только потому, что у них под сиденьями находилось оружие и боеприпасы.
– А так ли важно, что у них было под сиденьями? Там ехали некомбатанты. Женщины, дети. Ты хочешь сказать, если бы в багаже вы нашли оливковые ветви, то согласились бы?
– Безусловно!
Последняя ступенька. До Дальберга осталось метра три, но между ними – письменный стол и кресло. Надо обходить.
– Вы не побоялись нарушить приказ командира американских "морских котиков"?
– Нет, я предложил ему разгрузить транспортное средство от посторонних вещей, и он сам отстранил меня от дальнейшей операции.